Белфаст в марте (СИ)

— Простите, но я немного понимаю в этих вопросах. Я всецело рассчитываю на помощь Ксавье, он умнее и опытнее меня, - улыбалась Билли, бросая на Ксавье взгляд победительницы. Полгода не прошли даром, в ней усомнились, теперь Билли набирала очки. Богатая, красивая женщина. Образованная, приятная в общении, и при этом не делает вид, что понимает что-то в бизнесе. Билли стремительно набирала очки, её стали уважать, как уважают не запятнавшую своей репутации супругу важного человека. Каждый в гостиной хотел бы поиметь эту Билли, очаровательную вдову, но только у одного ярость и это желание смешались настолько, что граница размылась. Она делала из него дурака.

— Я думаю, в этом году стоит приостановить программу по инвестированию и пересмотреть формат. Мы больше не можем бездумно раскидываться деньгами! - уверенно говорил Ксавье.

— Ох, так ли важно говорить сейчас об инвестициях, мы же встретились, чтобы расслабиться и решить к чему мы движемся дальше! - перебивала Билли и давала Ксавье очередной бокал.

Билли была уверена, что ставит на место избалованного мальчишку, а она дразнила Везувий, подвергая опасности Помпеи.

— Прекрати говорить вразрез моим словам! - прошипел Ксавье.

— А что? Я задела твоё мужское достоинство? - с улыбкой спросила она и подлила ему виски в полупустой бокал, где до этого был ром. Ксавье виски не пил. Задела ли она его мужское достоинство? Теперь задела.

 Ксавье никогда не позволял женщинам так с собой говорить. «Будь мужчиной!» - всегда говорила мама. «Не позволяй девчонкам собой помыкать!». А потом она умерла. Именно в тот год, когда Ксавье должен был понять всю условность этого правила. Он так и не понял, что имела ввиду мама под: «Будь мужчиной», и почему нельзя позволять сёстрам собою помыкать. Он не понял в чем разница между сёстрами и другими женщинами, он понял только, что нельзя быть слабаком. Нельзя быть тряпкой для женских ног. Сама того не ведая, Уна Остер создала мужчину самолюбивого, гордого и ограниченного. Она сама не была злой и жестокой, это была прекрасная неземная женщина, дочь немки и грека, строгая, но поэтичная. Но она так боялась, что кто-то обидит её прекрасного смуглого мальчика, так боялась, что он станет цепляться за её юбку, что сделала то, что сделала.

Ксавье натолкнулся на Билли, когда она убирала неоткрытые бутылки вина в бар, она строго следила за своим винным баром, как и за всем алкоголем в доме. С появлением Билли, в доме Остеров не подавали плохого алкоголя. Билли склонилась над винным холодильником с блокнотом и ручкой.

— Красное сухое... - бормотала она. - Саперави, - она постучала ручкой по подбородку, отодвинула одну бутылку, чтобы посмотреть что стоит во втором ряду. - Совиньон?

— Где Эстель?

— Давно спит, - ответила Билли.

После приёмов со стола убирали клининговые службы, а у горничных и Эстель был выходной. Этот вечер Эстель, Скай и Бьянка провели в театре, который оплатила Билли, а после слушали испанскую гитару.

— А ты?

— Нет, как видишь, - она пожала плечами и вернулась к подсчету бутылок. Очередь дошла до крепкого алкоголя, который стоял в баре. - Ром… какой ром ты предпочитаешь? Я заметила, что ты пьёшь ром. Ничего в нем не понимаю, - она снова постучала ручкой по подбородку.

— Я сам куплю, - ответил он. - Не нужно за меня решать.

— Ты несправедлив, - улыбнулась Билли. Это было очень снисходительно, как с ребёнком. Билли просто привыкла к позиции матери этого дома, это было равно ко всем, и к Агне, и к Пандоре. Она знала, что это необходимо, чтобы держаться на плаву, девочкам была необходима мать, всем девочкам, даже Пандоре, которая была старше Билли на год. Это была просто позиция, есть дом и в доме должна быть хозяйка и мать. А вот Ксавье мать не нужна. Ему нужно, чтобы подчинялись, а Билли что-то не очень этого хочет.

— Ты не много ли на себя берёшь? - это было последним, что он сказал.

Билли не успела пикнуть, когда Ксавье схватил её за волосы и затащил в кладовку. Она не успела испугаться, не успела понять, что в опасности. Опасность? В её доме? Билли билась в его руках, уже прижатая к стене, но Ксавье ничего не стоило прижать обе её руки к стене. Стоило ей начать лягаться и он поднимал руки выше, становилось больно. Она мычала, но второй рукой он зажимал ей рот.

— Нет. Будешь сопротивляться - будет хуже. Будешь кричать - пострадают девочки. Ты же так любишь девочек….

Он отпустил руку, зажимавшую её рот, расстегнул ширинку на брюках и поднял Билли, раздвигая ей ноги коленом. Она смотрела на него широко открытыми глазами, но никаких слез не было, она слишком сильно испугалась, сердце увеличилось вдвое и мешало дышать. Билли мычала и мотала головой.

— Не надо, пожалуйста… - тихо попросила она. Она не собиралась просить дважды, знала силу своего голоса.