Бельгийская новелла

Огюстина, в платье с засученными рукавами, приоткрыла обитую дверь. Г-н Амбер просил предупредить г-на Коша, как только тот придет, что он ждет его. Доверенное лицо ответило улыбкой, от которой слегка дрогнули его усы; г-н Амбер, очень далекий от вполне прилично налаженных дел, передал руководство ими своей дочери, возложившей эту обязанность на г-на Коша, но любил тем не менее напомнить, что глаз хозяина не дремлет. Повод для этого возникал чаще всего тогда, когда перед началом рабочего дня поступала какая-нибудь неприятная телеграмма, аннулирующая заказ или закрывающая поставки. Тогда он вызывал своего директора к завтраку и принимал его по-домашнему, сидя за столом рядом с мадемуазель Ариадной в пеньюаре.

Столовая была с высоким потолком, вся коричневая — из-за деревянной обшивки и нескольких застекленных буфетов. Даже если занятия некромантией и археологические чтения затягивались допоздна, отец и дочь, привыкшие одинаково рано вставать, всегда встречались около восьми утра перед пирамидой гренок и атласным колпаком на толстой подкладке, покрывавшим серебряный кофейник. Как он и предвидел, на белой скатерти, рядом с прибором мадемуазель Ариадны и ее лекарствами — флаконом с каплями и коробочкой таблеток, — лежала распечатанная телеграмма синего цвета. Тучная оккультистка считала, что у нее не все в порядке с сердцем, и заставила врача признать это. Не менее властно она приписала ту же коронарную недостаточность г-ну Кошу, назначила и капли, и пилюли, которые ему, привыкшему подчиняться, случалось проглатывать, но чаще всего он их все же потихоньку выбрасывал.

— Садитесь, господин Кош.

О телеграмме заговорили не сразу, что несколько удивило директора. Должно быть, в ней была какая-то новость, значение которой г-н Амбер преувеличивал, как это довольно часто случалось; он будет подходить к сути издалека, напоминать о необходимости быть осторожным, об опасности плохого знания рынка, о пропасти, в которую толкают какие-то неизвестные кредиторы, и, наконец, о призраке банкротства только потому, что некий клиент потребовал обновления кредита или на каком-то судне забастовали. Г-н Кош предчувствовал, что сегодня заход будет и впрямь далеким, потому что старик в шелковой шапочке — тихим голосом, делая паузы и поглаживая пергаментной рукой свою красивую седую бородку под Эдуарда VII, известного затворника, — начал разговор с Дезире.

— Вы получаете от нее письма в последнее время?

— Только открытки, как было условлено. И это уже много, не правда ли? Для молодой новобрачной… Весточка из каждого пункта — вот о чем я ее просил, и она это исправно выполняет.

Мадемуазель Амбер отсчитывала капли в стакан с водой; от каждой получалось маленькое, сначала направленное вниз, затем поднимавшееся вверх извержение красивого красно-бурого цвета, которым машинально любовался г-н Кош, издалека улыбавшийся своей Дезире.

— Если не ошибаюсь, вчера вечером она должна была прибыть в Калифорнию? — после паузы произнесла дочь хозяина, не отрывая взгляда от своей манипуляции.

— Да, вчера вечером, в Санта-Барбару…

Этот вопрос, эти паузы…

Вдруг его охватила паника, он взглянул на развернутую телеграмму с длинным, в семь-восемь строк, недопустимо длинным для деловой телеграммы текстом. Удар был нанесен, когда г-н Амбер, откашлявшись, чтобы говорить твердым голосом, произнес то, что звучало уже как настоящий приговор:

— У нас тоже есть новости, господин Кош.

Мадемуазель Ариадна выпустила все капли из пипетки, стеклянная трубочка звякнула о хрусталь; затем звон стих.

— Ранена? — спросил отец.

Толстая и уж очень бледная мадемуазель, с плохо выкрашенными светло-рыжими волосами, в широком шелковом пеньюаре смородинового цвета, поднялась, обошла стол и направилась к нему, поднося стакан с побуревшей водой, а телеграмма продолжала лежать на столе на самом видном месте.

— Выпейте вот это, господин Кош, — сказала она властно.

Он выпил, не вставая и не отрывая глаз от синей бумаги.

Питье было кисло-горьким и на вкус ни на что не похожим, но ему надо было что-то выпить. И все же он хотел оттолкнуть наполовину опорожненный стакан.

Пейте.