Бельгийская революция 1830 года

Военный министр России Чернышев также вынужден был признать тяжелое положение России. Но Николай I продолжал готовиться к войне. В конечном итоге оказалось, что из всех великих держав одна только Россия готова была выступить в роли интервента. Однако этим замыслам русского императора не суждено было осуществиться — поход против бельгийской революции не состоялся. 29 ноября 1830 г. в Польше началось восстание, это заставило Николая I отказаться от предоставления военной помощи Голландии, и царь вынужден был согласиться на открытие в Лондоне конференции, задачей которой было мирное урегулирование бельгийско-голландского конфликта.

Точка зрения правительственных кругов царской России на бельгийские события нам, таким образом, хорошо известна. А как же отнеслась к бельгийской революции передовая Россия? На этот счет мы располагаем, к сожалению, довольно скудными сведениями. За границей, в Англии, находился тогда один из известных русских декабристов — Николай Иванович Тургенев. Его дневники и письма, хранящиеся ныне в Пушкинском доме, служат ценным источником, показывающим отношение автора к европейским событиям того времени. Еще в декабре 1829 г. Тургенев обратил внимание брата на то, что во Франции «ожидают начатия борьбы между двором и народом», что в Бельгии правительство также в раздоре с народом, как и во Франции[328].

Год спустя Н.И. Тургенев отмечал международное значение Июльской революции во Франции. Он подчеркивал ее влияние на события в Бельгии, в результате которых произошло отделение Бельгии от Голландии. «В том, что с июля делается во Франции, свет должен видеть основание общего спасения и благополучия людей», — писал он своему брату Александру Ивановичу 15 июля 1830 г. «Такие происшествия, какие были во Франции и Бельгии, не могут остаться без действия»[329], — сообщал он некоторое время спустя. «Парижские и брюссельские происшествия, — писал Тургенев, — имели решительное действие на дух простого народа в Англии, в которой народ более всех оказал симпатии революции 1830 г.»[330] Он обращал внимание на то, что отзвуки Июльской революции пронеслись по Германии. «Говорят, что и во Франкфурте, и в окрестных землях умы в беспокойстве», — сообщал он 23 сентября 1830 г.

Большой интерес представляет письмо Н.И. Тургенева от 25 октября 1830 г., в котором он кратко излагает сущность событий, происходивших в Ирландии, и говорит о влиянии французской и бельгийской революций на движение за расторжение унии между Англией и Ирландией. «Дублин являет мрачную опустелость, — писал он 12 сентября 1830 г. после своей поездки в Ирландию. — Помочь этому можно не иначе, как последовав прекрасному примеру бельгийцев — отделиться от Англии. Еще лучше было бы совершенно сделать Ирландию независимой. Она все нужное для сего имеет». «Теперь в Ирландии возникает важный вопрос, — повторял Тургенев в письме 16 сентября, — сепарация от Англии на таком же основании, как Бельгия от Голландии»[331].

Особенно потрясли Тургенева известия о начавшемся 29 ноября 1830 г. восстании в Польше. Он разделял мнение брата о том, что «беспокойства в Польше будут почти гарантиею мира в Европе, ибо-де Россия займется поляками и оставит в покое французов и бельгийцев»[332].

В период Июльской революции во Франции находился Сергей Дмитриевич Полторацкий, бывший офицер, известный в России и за границей журналист, библиограф и библиофил. Его хорошо знали не только в революционной среде Франции[333], но и в Бельгии. Сергей Дмитриевич был одним из участников патриотического банкета, устроенного бельгийскими революционерами-эмигрантами в Париже. На банкете обсуждался вопрос о подготовке восстания в Бельгии, проходил он под девизом «Свобода — власть народу». На пригласительном билете на банкет было указано, что банкет состоится в четверг, 2 сентября 1830 г., его организаторы — Луи де Поттер, Ф.Тильманс и Адольф Бартельс, высланные из Бельгии.

Следует остановиться также на личности князя Петра Борисовича Козловского, который в разгар революции находился в Бельгии, в Остенде. В Центральном государственном архиве литературы и искусства в Москве хранится письмо Козловского от 28 августа 1830 г., написанное в Остенде и адресованное Н.И. Тургеневу[334].