Белинда

— Дочь Бонни зовут Белинда! Блондинка, шестнадцать лет, все совпадает. Мне осталось найти фотографию, хотя особого смысла нет.

— Я знаю.

— Никто не сообщал о пропаже девочки! Агенты во всем этом сраном городе уверены, что она в какой-то странной школе где-то в Европе.

Кровь пульсировала у меня в ушах. Не могу говорить. Говорить.

— Джереми, все хуже, чем я думал. Джер, эти люди тебя убьют. Как ты не можешь понять! Я хочу сказать, что Бонни и Морески из недели в неделю на первой странице «Нэшнл инкуайрер».

Я хотел хоть что-то сказать, действительно хотел. Но продолжал стоять, тупо уставившись на кассеты, мысленно оглядываясь назад и возвращаясь к тому моменту, когда Белинда появилась в книжном магазине. Чего же я больше всего боялся? Нет, не скандала и не карьерных потерь. Я с самого начала напрашивался на неприятности. Я боялся того, что если откроется вся правда, то это разлучит нас навсегда и ее отнимут у меня. И тогда она будет потеряна для меня, совсем как нарисованная мной маленькая девочка, рожденная моим воображением, и я никогда больше не почувствую рядом с собой тепла ее тела.

— Джереми, ты что, ничего не понимаешь! Это ведь настоящая бомба замедленного действия, которая может в любую минуту взорваться, к такой-то матери!

— Дэн, узнай, где эта сраная швейцарская школа и действительно ли они считают, что девочка там, если ей вдруг все же удалось запудрить матери мозги.

— Конечно же нет. Это все дымовая завеса, не может не быть. Сэмпсон, оказывается, работает на Морески, вот почему он и шастает здесь, показывая фотки малышки каждому встречному и поперечному, а вот в Лос-Анджелесе все шито-крыто.

— А разве это законно? Не сообщать о пропаже ребенка? Тогда что же они за люди! Пропал ребенок, а они даже не позвонили в полицию Лос-Анджелеса!

— Кто без греха, пусть бросит в них камень. Я тебя имею в виду.

— Да пошло оно все! Речь идет о ее матери.

— Ты что, хочешь, чтобы они позвонили в полицию? Тогда ты, похоже, совсем спятил!

— Ты должен выяснить…

— А ты должен избавиться от нее! Пока Сэмпсон не выследит ее у твоей двери.

— Нет, Дэн.

— Джер, послушай меня! Помнишь, я говорил тебе, что мне кажется, я где-то ее видел? Возможно, в каком-то журнале, а может, и по телевизору! Девчушка очень знаменита. Таблоиды ходят за ее матерью по пятам. Они могут все разнюхать даже раньше Сэмпсона. Ты хоть понимаешь, чем все может обернуться?

— Сосредоточься на родителях. Выясни, когда она исчезла. Мне необходимо знать, что произошло, — сказал я и, не дав Дэну возможности ответить, повесил трубку.

Я был не в силах пошевелиться, собрать кассеты, отнести их назад в ее комнату.

Но я справился.

Я стоял и как зачарованный смотрел на полки ее шкафа, а сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди.

На нижней полке лежала стопка старых журналов. С обложки лежащего сверху «Кайер дю синема» мне улыбалась Бонни. На обложке «Пари матч» тоже была Бонни. И конечно же, неизменная Бонни на обложках «Штерна» и «Киноревью». И в каждом журнале даже если не было фотографии Бонни, то обязательно встречалось упоминание о ней.

Да, буквально каждый журнал был связан с именем Бонни.

А затем я открыл относительно свежий журнал: «Ньюсуик», примерно годовой давности, — и сразу увидел большой цветной снимок темноглазой секс-богини. Одной рукой она обнимала худого черноволосого мужчину, а другой — белокурую женщину-ребенка, которую я любил. Надпись под фото гласила:

«Бонни со своим мужем, продюсером Марти Морески, и дочерью Белиндой у бассейна в Беверли-Хиллз, в преддверии съемок „Полета с шампанским“».

20

Шесть утра. Серое небо. Пронизывающий ветер.

Я шел от станции метро по Пауэлл-стрит в сторону Юнион-сквер, сам толком не зная, куда иду и что собираюсь делать. Просто искал тихое место, чтобы отдохнуть и подумать.

Я оставил Белинду на кровати под балдахином. Она спала на боку под ворохом старомодных лоскутных одеял, волосы разметались по подушке. Она хорошенько умылась, смыв боевую раскраску для рок-концерта, и уже больше не напоминала уличную девчонку.

Я оставил возле кровати записку: «Уехал в город по делу. Вернусь поздно».

Дело. Какое дело? Слова выбраны специально, чтобы обидеть и озадачить. Все приличные заведения были закрыты. Работали только бары и сомнительные ночные рестораны. Так что я собирался делать? Что я хотел сделать?

Но одно я знал наверняка. После вчерашнего вечера я не смогу жить как прежде, пока не приду к определенному решению.

Ссора с дикими воплями после ее возвращения с рок-концерта.

К ее приходу я уже успел как следует набраться, она же, наоборот, была абсолютно трезвой и выглядела усталой, несмотря на слой штукатурки.

— Что случилось?

— Просто иногда мне становится невмоготу. Вот и все.

— Невмоготу от чего?

— От пребывания в неведении. Я хочу знать, откуда ты такая взялась, что с тобой стряслось, почему ты сбежала. — Я мерил шагами кухню, чувствуя, что вот-вот взорвусь.

«Черт бы тебя побрал, гребаная кинозвезда!»