Белинда

Олли Буна я видела впервые. Он оказался очень милым, совсем как мой папа. Хотя ему было уже за семьдесят, он хорошо сохранился и выглядел вполне достойно: седая шевелюра, ослепительная улыбка на загорелом лице, блестящие глаза за стеклами очков в серебряной оправе. Что касается Блэра, то он, как всегда, был божественно элегантен, в смокинге цвета лаванды, таких же брюках, в серебристой рубашке и, естественно, в подбитом норкой пальто, и его даже не портило то, что он маленького роста, лысый, с огромным носом и трубным голосом. Словом, вид у него был просто отпадный, хотя и чересчур экстравагантный. Заметив меня, он закричал: «Белинда, дорогая!» — и я остановилась.

Так или иначе, они прямо-таки зацеловали и затискали меня, особенно папа, и тут Блэр сказал, что они идут на вечеринку на яхте шейха из Саудовской Аравии, который мне обязательно понравится, и поэтому я должна пойти с ними. Я заплакала, и папа тоже заплакал. Мы так и застыли, не разжимая объятий, и тогда Олли Бун и Блэр, решив нас развеселить, кинулись обнимать друг друга и притворно всхлипывали.

— И правда, может, пойдешь с нами на вечеринку? — спросил папа.

Но мне не хотелось грузить его своими проблемами и портить ему настроение. Я решила сообщить ему только хорошие новости. И вкратце рассказала о Сьюзен, об устроенной нам овации, о том, что мама собирается сниматься в «Полете с шампанским».

Папа страшно расстроился, что пропустил мой фильм.

— Папочка, но я же не знала, что ты здесь, — попробовала оправдаться я.

— Если бы я знал, то приехал бы в Канны только ради того, чтобы посмотреть фильм с твоим участием.

— Ну а я! — воскликнул Блэр. — Как, по-твоему, я должен себя чувствовать? Пропустить такой фильм! Твоя мать говорила мне, что собирается в Канны. Но она ни словом не обмолвилась об этом фильме.

Тут оказалось, что Олли наслышан о нем. Фильм, говорят, потрясающий. И если Олли поздравил меня весьма формально, то Блэр рассыпался в восторгах.

Но потом Блэр вдруг сразу стал серьезным и спросил, почему мама ничего не сказала ему, когда он звонил ей в Париж. И со мной вдруг случилась странная вещь. Я открыла рот, чтобы извиниться, попытаться оправдаться, но не смогла выдавить из себя ни звука.

— Белинда, пойдем с нами на вечеринку, — повторил приглашение Джи-Джи.

Блэр, который страшно возбудился по поводу маминого участия в «Полете с шампанским», поинтересовался, не согласится ли она еще раз поработать на «Миднайт минк».

Так или иначе, но папа уже тянул меня в сторону яхты.

— Папа, но я же не одета! — попробовала отбрыкаться я.

И тогда он нежно мне улыбнулся.

— Господи, Белинда, с такими волосами, как у тебя, ты всегда хорошо одета, — успокоил меня Джи-Джи. — Ну давай, шевелись.

Яхта оказалась шикарной, арабские женщины, которые дома ходят в хиджабах, плыли по залу в умопомрачительных туалетах, а их мужчины с горящими глазами выглядели так, что вот сейчас возьмут — украдут и увезут в шатер в пустыне. Угощение, как и шампанское, было просто сказочным. Но я чувствовала себя слишком опустошенной, чтобы наслаждаться жизнью. И только ради папы я делала хорошую мину при плохой игре.

Блэр все не мог успокоиться по поводу маминого участия в рекламе «Миднайт минк», и наконец Олли Бун не выдержал и сказал, чтобы тот кончал говорильню и заткнулся. А потом мы с папой пошли танцевать. Для меня это была лучшая часть вечера.

Оркестр играл Гершвина, и мы с папой медленно кружились под печальную музыку. Я вспомнила обо всем, что со мной произошло, и опять чуть было не заплакала. А затем я краем глаза увидела того парня на краю танцпола. Очередной темнокожий араб, думала я, пока не поняла, что никакой это не араб, а Марти Морески из «Юнайтед театрикалз» и он очень внимательно за мной наблюдает.

Когда музыка закончилась, Марти вклинился между мной и папой и повел меня танцевать, прежде чем я сказала «нет».

— Какого черта ты здесь делаешь? — спросила я.

— Я могу задать тебе тот же вопрос. За тобой что, совсем не смотрят? Что, никто не спрашивает, куда ты идешь и что делаешь?

— Конечно нет, — огрызнулась я. — Мне уже пятнадцать, и я сама себе хозяйка. К тому же, если тебе угодно знать, парень, с которым я танцевала, — мой отец.

— Ты не шутишь? — удивился Марти. — Неужели тот самый Джи-Джи?! Он выглядит как старшеклассник!

— Да, — ответила я. — И он ужасно милый.

— А как насчет меня? Ты разве не считаешь, что я тоже очень милый?

— Нет, ты тоже ничего. Но что ты здесь делаешь? Принимаешь заказы на убойный сериал под названием «Шейхи в Ривьере» или что?

— Здесь деньги. Разве ты не чувствуешь запах денег? Но если честно, то никто не проверяет билеты на входе, и я взял и прошел за тобой.

— Ну а тебе зачем обо мне беспокоиться или за мной следить? — удивилась я.

Но между нами определенно уже начало что-то происходить. Какие-то химические процессы. Мне даже стало неловко: настолько сильными оказались новые ощущения. Мне кажется, я была красная как рак.

— Давай вернемся в отель. Выпьем, поболтаем. У меня к тебе серьезный разговор.