Белинда

Около шести я приготовил нам обед — стейки и салат, — единственное, что я умел готовить, а также красное вино. Белинда спустилась вниз. Волосы у нее были заплетены в косички, а косички уложены короной на голове, а потому я не удержался и с удовольствием поцеловал ее перед тем, как сесть за стол.

— Почему бы тебе сегодня вечером не посмотреть свои видеофильмы? — предложил я.

Я сказал, что кабинет в ее полном распоряжении, поскольку сам практически им не пользуюсь. Может быть, улыбнулась она. Если я собираюсь работать, то она или посмотрит телик, или почитает одну из моих книг по искусству.

После того как мы прибрались на кухне, она пошла в библиотеку, расположенную в подвале, и я услышал стук бильярдных шаров. Я же сидел и пил кофе, чтобы хоть чуть-чуть протрезветь и привести себя в полную боевую готовность. Последние штрихи на заднем фоне — и все три картины будут закончены.

Дом, казалось, пропах ее духами.

Когда я спустился вниз, Белинда крепко спала в моей кровати. Она сняла фланелевую ночную рубашку и откинула одеяло. Она лежала на животе, слегка приоткрыв рот, а ее тонкая рука покоилась на подушке у лица.

Ее голая попка была совсем маленькой, почти мальчишеской, и я заметил тонкие золотистые волоски между ног. Я погладил шелковую кожу под коленом, тонкую складочку, такую чувствительную к прикосновениям. Потом я потрогал ее нежные стопы. Белинда даже не шелохнулась. Она спала здоровым, крепким детским сном.

— Кто же ты все-таки такая, — прошептал я, перебирая в уме все варианты ее ответов.

За обедом Белинда что-то такое говорила насчет поездки в Кашмир, когда она с двумя английскими студентами, ее компаньонами в то лето, пересекли на поезде всю Индию. «И все, о чем мы говорили, были Штаты. Представляешь, мы оказались в Кашмире — одном из красивейших уголков земли, а говорили исключительно о Лос-Анджелесе и Нью-Йорке!»

Я наклонился и поцеловал ее в шею, в тонкую полоску кожи под густыми волосами.

Шестнадцать.

Но, любовь моя, разве ты можешь дать мне разрешение? Разве я могу дать себе разрешение? Если только не будет кого-то еще, кого это касается. Но ты ведь больше не будешь убегать, правда?

Темный холл внизу.

Гостевая комната. Ее комната. Все эти новые лица, глядящие друг на друга в темноте, поблескивание латунной кровати, открытая сумка, разбросанные вещи. Щетка для волос.

Распахнутая дверца шкафа.

Видеокассеты. Зачем таскать их по всему свету, когда у нее так мало личных вещей? Пластиковый пакет, чемодан. Может, они как-то связаны с ее прошлой жизнью? А что там в чемодане?

Я стоял в дверях ее комнаты. Естественно, я не собираюсь взламывать замок. Я даже не подниму крышку чемодана. Я хочу сказать, то были ее личные вещи. А вдруг она проснется, спустится в холл и обнаружит меня здесь!

Я только посмотрю, что там, в шкафу, забитом новой одеждой.

Но на полу стоял запертый чемодан, а видеокассеты высились аккуратной стопкой на полке за пустой сумкой, сложенным нижним бельем и феном.

Я прочел надписи на видеокассетах при падающем из холла тусклом свете.

На всех кассетах странные наклейки. Только название дилерской фирмы в Нью-Йорке: «Видеоклассика». На обертке одной из кассет было что-то нацарапано шариковой ручкой или, может, даже заколкой. Ничего не подсказывало мне, что это за кассеты и почему она таскает их с собой.

Ее журналы: целая кипа, причем много иностранных. Наверху «Кайер дю синема», «Л'экспресс», экземпляры немецкого «Штерна». Много французских журналов, несколько итальянских. И все посвящены кино. На английском я нашел интервью Энди Уорхола, «Филм артс», «Американ синематографер».

Странный выбор для девочки ее лет. Хотя с учетом ее прошлого, может, и не такой уж странный.

Многие из журналов были совсем старые. На самом деле на многих из них стояли ценники букинистического магазина. Новым был только «Филм артс» с фотографией на обложке «подающего надежды режиссера из Техаса Сьюзен Джеремайя».

Внутри была вложена вырванная из «Ньюсуика» статья «Буря на Юго-Западе», где мисс Джеремайя из Хьюстона описывалась как высокая, стройная, темноволосая женщина с глубоко посаженными карими глазами, которая питала слабость к ковбойским шляпам и сапогам. Не думаю, что техасцы на самом деле так одевались.

Что касается старых журналов, я никак не мог догадаться, зачем же она все-таки их купила. Фильм, фильм, фильм… Некоторые журналы были десятилетней давности. Но насколько я мог заметить, никаких пометок на полях.

Я аккуратно сложил все обратно. И только потом обнаружил под кассетами старый «Телегид». Вытащив его, я снова увидел фото Сьюзен Джеремайя, улыбающейся из-под полей белой ковбойской шляпы. Красивая женщина. Выпуск «Телегида» был двухмесячной давности. Я быстро просмотрел его в поисках статьи о ней.