Белинда

— Мистер Уокер, я самый прямолинейный человек из всех, кого знаю. Я вам уже все сказала. Я не хочу видеть свою дочь. Я больше не могу жить с ней в одном доме. И я оставлю вас в покое, если вы будете заботиться о ней, следить за тем, чтобы она была в безопасности и не шлялась неизвестно где.

— А что, если я откажусь? — спросил я. — А вдруг я ее обижу? Или она сама решит уйти?

Бонни окинула меня абсолютно ничего не выражающим взглядом, а потом опустила глаза. Голова ее слегка поникла. Бонни словно отключилась и сидела в такой позе довольно долго, что, признаюсь, слегка нервировало меня. Я даже подумал, не больна ли она.

— Тогда я обращусь в полицию, — наконец едва слышно произнесла она. — И я покажу им фото, на которых вы сняты вместе в постели, — снимки, которые я обнаружила в вашем доме.

Художник и натурщица. Снимки, сделанные в автоматическом режиме.

— Которые вы обнаружили в моем доме?!

Бонни, которая так и сидела с опущенной головой, неожиданно подняла на меня глаза. И этот ее робкий взгляд взбесил меня не меньше, чем ее тихий голос.

— Вы что, заставили кого-то вломиться в мой дом?!

Казалось, прежде чем ответить, она судорожно сглотнула и набрала в грудь побольше воздуха.

— Мистер Уокер, взяли только негативы. Если уж быть точным, тридцать три негатива. Картины с ее изображением не тронули. С чего вдруг вы так взбеленились?! Ведь у вас в доме живет моя дочурка. Я отдам вам три негатива прямо сейчас. А следующую порцию — когда ей исполнится восемнадцать. Что, насколько мне известно, произойдет через год и несколько месяцев. Извините, не успела сосчитать с карандашом в руках. Но думаю, вам лучше знать. Если она останется с вами до достижения ею девятнадцати лет, я отдам вам следующую пачку. Если же вы сумеете удержать ее до тех пор, пока ей не исполнится двадцать один год, я верну вам все. Естественно, вы не сможете выставлять написанные с нее картины. В противном случае это может плохо для вас кончиться.

— А если я пошлю вас к черту, мисс Бланшар?

— Вы не сделаете этого, мистер Уокер. Только не сейчас, когда снимки у меня в руках. — Бонни чуть приподняла тяжелые веки. — И еще кое-какая информация о вас, которую мне удалось собрать.

— Я не верю, что негативы у вас. Если бы кто-нибудь забрался в мой дом, я непременно почувствовал бы. Вы мне лжете.

Бонни не стала мне сразу отвечать. Она сидела пугающе неподвижно, словно механическая кукла, у которой неожиданно кончился завод, или компьютер, обрабатывающий вопрос.

Затем она медленно поднялась с дивана и подошла к креслу, на которое бросила сумку. Она открыла сумку, и я увидел верхнюю часть конверта из толстой бумаги. Я даже успел заметить, что надпись в правом верхнем углу сделана не чьим-то, а моим собственным почерком. Бонни вытащила из конверта полоску негативов.

— Три негатива, мистер Уокер, — сказала она, вложив негативы мне в руку. — И между прочим, мне хорошо известна тематика ваших картин. Я прекрасно представляю, что может обнаружить полиция, когда придет за моей дочерью. И я, кстати, прекрасно представляю, как раздует эту историю пресса. Но если мы сумеем заключить с вами небольшое соглашение, ни одна живая душа не узнает.

Я поднес полоску негативов к лампе. Да, то были самые компрометирующие из них. Что есть, то есть. Я обнимаю Белинду. Мы с Белиндой в постели. Я лежу на Белинде.

Какой-то совершенно чужой человек вломился в мой дом, чтобы взять негативы, чужой человек взломал двери в мастерскую и фотолабораторию, чужой человек рылся в моих вещах. Но когда все это случилось? Какова точная дата вторжения? И как долго мы с Белиндой продолжали жить, ошибочно считая, что нам ничего не угрожает, в то время как тот, чужой, следил за нами и выжидал момент, когда он сможет пробраться внутрь?

Я положил негативы во внутренний карман пиджака, а затем снова опустился на стул. Все мои действия сопровождались суетливыми движениями, характерными для человека на грани нервного срыва.

Я пытался вспомнить все, что говорил мне Дэн. Ладно, допустим, они ничего не скрыли от Бонни, но для чего-то ведь им все же понадобилось прикрытие!

Бонни вернулась на диван, и я вздохнул с облегчением, когда она отошла подальше. Мне не хотелось, чтобы она дотрагивалась до меня. Мне было крайне неприятно, что наши руки соприкоснулись в момент передачи негативов.

— Мистер Уокер, я могу платить определенную сумму, чтобы покрыть ваши расходы на мою дочь…

— Я не нуждаюсь в деньгах. Раз уж вы следили за мной, то могли бы и выяснить, что я вполне обеспеченный человек.

— Да, знаю. И все же мне хотелось бы дать вам деньги, поскольку это мой ребенок и он не должен ни в чем нуждаться.

— И каковы же нижние временные границы вашего шантажа, нашей маленькой торговой сделки?