Бельканто

Что правда, то правда. Со своего наблюдательного пункта Сесар видел все. В сад вышли три командира и все бойцы, кроме Хильберта и Хесуса, которые остались охранять дом. Заложники бродили по саду как слепые или пьяные, натыкаясь на деревья, отфыркиваясь, покачиваясь на нетвердых ногах и внезапно садясь на землю. Они влюбились в это место. Рухни сейчас стена, они бы все равно отсюда не ушли. Начни солдаты подталкивать их в спины винтовками, чтобы они убирались вон, они прибежали бы обратно.

– Так, значит, вам разрешили выйти? – сказал Сесар.

– Ведь он не собирается поселиться на дереве, не так ли? – спросила Роксана.

Больше всего Сесара удивляло, что о нем забыли при построении. Он бы, разумеется, явился. Единственным объяснением могла служить поднявшаяся суматоха. О нем и правда забыли. Все, кроме Роксаны Косс.

– Она не считает меня дураком?

– Парнишка хочет знать, не считаете ли вы его дураком, – перевел Гэн.

Роксана вздохнула: какой же он еще ребенок!

– Сидеть на дереве действительно очень глупо, но к пению это не относится.

– Глупо сидеть на дереве, но петь – совсем не глупо, – перевел Гэн. – Спустись и поговори с ней.

– Что-то мне не верится, – сказал Сесар. На самом деле он уже поверил. Ему уже представилось, как они поют вместе, взявшись за руки, и их голоса сливаются воедино.

– Что ты собираешься делать? Жить на этом дереве? – спросил Гэн. От запрокидывания головы у него уже заболела шея.

– Ты говоришь прямо как Кармен! – объявил Сесар, хватаясь рукой за нижнюю ветку. От слишком долгого сидения на дереве ноги у него затекли, особенно одна, совершенно занемевшая, и, спрыгнув на землю, он рухнул как подкошенный, ударившись головой о ствол.

– Ах! – воскликнула Роксана Косс. Она присела перед ним на колени и приложила руки к его голове. – О боже, я вовсе не имела в виду, чтобы он падал с дерева!

Господин Хосокава заметил на губах мальчишки улыбку. Она едва проступила и тут же исчезла. Глаза он так и держал закрытыми.

– Скажите ей, что с ним все в порядке, – сказал господин Хосокава Гэну. – А ему скажите, что он уже может встать.

Гэн помог Сесару принять сидячее положение, прислонив его спиной к стволу дерева, как тряпичную куклу. Ссадина на голове не помешала ему открыть глаза. Роксана Косс стояла рядом с ним на коленях так близко, что, казалось, он мог заглянуть ей в душу. Заглянуть в синеву ее глаз! Они были еще более глубокими и загадочными, чем он воображал себе, глядя на нее издалека. Она все еще была одета в белую пижаму и халат. V-образный вырез пижамы, находившийся на расстоянии в десять примерно сантиметров от его лица, открывал его взору ложбинку между ее грудей. Интересно, а кто этот японский старик, который ни на минуту от нее не отходит? Похож на президента. Сесар всегда подозревал, что он и есть президент, невзирая на его лживые заявления. Президент всегда был у них под носом, всегда был у них в руках.

– Попрошу внимания! – сказала она, и переводчик перевел ее слова на испанский. Она пропела пять нот и велела ему их повторить. Он увидел таинственную пещеру ее рта, влажную и розовую. Такое интимное место.

Он открыл рот и прокаркал что-то, а потом дотронулся пальцами до своей головы.

– Хорошо, – вздохнула она. – Ты сможешь петь позже. А у себя дома ты пел, перед тем как попасть сюда?

Разумеется, он пел, как все, не думая о том, что поет. Занимался каким-нибудь делом и пел. Он умел подражать голосам других людей, передразнивал радио. Но какое же это пение? Он просто смешил своих близких.

– А он хочет учиться? Есть ли у него желание долго и усердно работать, чтобы мы могли понять, есть ли у него голос?

– Работать с ней? – спросил Сесар. – Вдвоем?

– Надо полагать, что при этом будут присутствовать и другие люди.

Сесар тронул Гэна за рукав:

– Скажите ей, что я очень стесняюсь. Скажите ей, что мне лучше работать только с ней вдвоем.

– Когда ты выучишь английский, то скажешь ей об этом сам, – ответил Гэн.

– Чего он хочет? – вмешался в разговор господин Хосокава. Он встал так, чтобы солнце не падало Роксане в глаза.

– Луну с неба, – сказал Гэн. Потом обратился к мальчику по-испански: – Да или нет? Хочешь ли ты, чтобы она учила тебя петь?

– Разумеется, хочу, – ответил Сесар.

– Мы начнем сегодня же, – сказала Роксана. – Начнем с гамм. – Она похлопала Сесара по руке. Он побледнел и снова закрыл глаза.

– Пусть отдохнет, – сказал господин Хосокава. – Парнишке надо поспать.