Белла

— Мне доставит огромную радость, если вы снова навестите нас в Бовуде этим летом. Если ваша матушка свободна, мы бы с удовольствием ее приняли. Как вы знаете, она жила у Лансдаунов в Лондоне, когда ждала новостей о вашем отце...

— Благодарю вас. Наверное... мне будет непросто вырваться, но мысль замечательная. Как поживает тетушка Изабел?

— Больше не выезжает. Но до сих пор не перестает наслаждаться жизнью. Говорите, вы завтра возвращаетесь домой?

— Да.

— Пожалуйста, передайте мое почтение вашей матушке и прошу вас, примите приглашение. Если вы обе надумаете, я сообщу в письме о сроках, а вы на свое усмотрение выберете время.

— Вы очень добры. К сожалению, как я упоминала, у меня своя судоходная компания, и после смерти Стивена я впервые на неделю и больше выбралась в свет. Дело небольшое, но я продолжаю им управлять в память о муже.

— Я вас понимаю. Позвольте чуть попозже написать вам?

Клоуэнс улыбнулась.

— Разумеется. И благодарю вас. Я храню приятные воспоминания о пребывании в Бовуде.

— Я тоже, — согласился Эдвард.

Глава десятая

Вечером следующего дня, пока экипаж с пассажирами продолжал неспешно трястись по пути в Мальборо, а Демельза проводила последний день в гостях у Верити, Росса в Нампаре навестил гость. Стоило хозяину увидеть выражение на красной физиономии посетителя, он понял, что разговор вряд ли окажется приятным. Интересно, зачем он пожаловал?

Джону Тренеглосу шел шестьдесят второй год. Некоторые мощные мышцы его рук и спины уже превратились в жир, но он все еще выглядел внушительно. Годы всевозможных злоупотреблений испещрили морщинами его лицо, но рыжие волосы, теперь уже почти полностью седые, традиционно топорщились во все стороны, а сильные, веснушчатые руки выдавали способность расправиться с любым негодяем, возникшем у него на пути. И хотя Нампара и Мингуз располагались всего в миле друг от друга, многие годы соседи почти не виделись. Теплому добрососедству не способствовало то, что Джон женился на Рут Тиг, которая надеялась выйти замуж за Росса после его разрыва с Элизабет, но вдруг обнаружила, что ее место занято наглой дочерью шахтера, служившей у Полдарка кухаркой.

— Ого, Джон, вот это сюрприз! Ты по делу или просто так?

Гость подошел к окну и выглянул наружу, его кулаки сжимались и разжимались под коричневым бархатным плащом для верховой езды.

— Ни то, ни другое, — сказал он.

— Медь-то как подорожала! — заметил Росс. Он не собирался облегчать этому человеку задачу. — Отличная новость для нас обоих, верно?

— К черту медь! — завопил Джон. — Твой Валентин попортил мою Агнету!

Так вот оно что. Деликатностью Тренеглос никогда не отличался.

Росс подошел к винному буфету и достал бутылку бренди. Он обратил внимание, что содержимое стоящей рядом бутылки портвейна не уменьшилось после отъезда Демельзы. Россу вдруг страшно захотелось снова увидеть жену.

— Выпьешь коньяка?

— К черту коньяк! Ты слышал, что я сказал!

Росс налил себе полбокала коньяка и отпил маленькими глотками.

— О чем это ты?

— Он лапал ее своими грязными руками! Подкравшись, как змей, засорил своими мерзкими мыслями ее нежную голову, волочился за ней, распутник! Говорил ей мерзости! Развратил! Ты не хуже меня знаешь, и ему это тоже отлично известно, что Агнета... она не способна отвечать за себя. Это слабое существо. И этот твой Валентин, злобная, развратная скотина, имел наглость, а точнее, имел жестокость, этим воспользоваться! Ужасно! Возмутительно! Одному Богу известно, что скажет Рут, когда узнает...

— Как ты сам-то об этом узнал?

— Как? Она мне рассказала! Агнета!

— Может, она все выдумала?

Джон Тренеглос раздулся, как большая жаба.

— Дьявол тебя раздери, Росс! Эта девочка не может лгать! Она не умеет лгать! У нее ума не хватит обманывать!

— Она в положении?

— Слава Богу, нет! У нее нет женских циклов. Мы имеем дело с ребенком! И этот дьявол ее опорочил! Перенесенный шок может ее убить! Из-за этого могут вернуться припадки, от которых ее вылечил Энис! И теперь, по ее словам, Валентин ее бросил! Это порождение сатаны отнесся к ней, как к уличной девке, как к шлюхе! Чтоб он сгнил в аду!

— Ты с ним-то уже говорил?

— Нет! Я поехал к нему, но этот гад смылся!

Росс опустошил бокал.

— И поэтому ты явился ко мне? Почему ко мне? С тех пор как ты пришел, я уже второй раз слышу «твой Валентин»!

— А что, он не твой? Не твой? Будешь спорить?

— Я спорить не буду, потому что не о чем. А тебе не пристало обращать внимание на гнусные слухи.

— Какие слухи? Все в округе знают, что Валентин твой сын!

— И откуда они знают? Валентин этого не знает, я не знаю, Джордж Уорлегган тоже не знает. Тогда как, во имя Господа Бога, тебе и прочим злобным старым сплетникам стало об этом известно?

Росс злился все больше..

— Всё равно, все знают...