Bella Figura, или Итальянская философия счастья. Как я переехала в Италию, ощутила вкус жизни и влюбилась

Допив капучино, я пошла по улице Сан-Никколо и, свернув за угол, увидела скромный фасад церкви; ее часовня – та самая, что виднелась из окна моей кухни, – стояла чуть поодаль, едва различимая с моего места. Я положила ладонь на массивные железные ручки-кольца, отполированные за многие столетия, и толкнула тяжелые двери – как, должно быть, когда-то Микеланджело, в поисках убежища. Я ведь и сама сбежала, взяв с собой лишь самое необходимое.

В церкви было пусто и голо, на стенах – ни единой фрески. Я присела на скамью и принялась мрачно размышлять о своей неудавшейся карьере. Еще я вспомнила мужчину, чья любовь, пусть и ненадолго, озарила, словно вспышкой, мою странную одинокую жизнь. Я попыталась прогнать это воспоминание: прошло уже полтора года, а мысль о том, как Надер разорвал наши отношения, все не давала мне покоя. Он позвонил мне по «Скайпу» и сказал, что я слишком хороша для него, что он слишком любит меня – неудивительно, что я так и не поняла его логики. А спустя несколько недель он написал мне по электронной почте – и эти слова прочно засели у меня в голове: он собирается жениться на своей бывшей. Щеки мои снова вспыхнули от гнева и жалости к себе. Он так сильно любил меня, что женился на другой… Это было бы смешно, если бы не было так грустно. И если бы случилось не со мной.

Рядом со мной на скамью присел старичок. От него пахло сигаретами и застоявшейся мочой. Я вытерла слезы и вышла.

Всего пять лет назад я была на самой вершине: в тридцать два года у меня была работа мечты – редактор глянцевого журнала. В моем подчинении находился отдел, работавший над новым проектом, а через год вместо одного проекта было целых три.

Но я всегда мечтала стать писательницей. Когда мне было чуть за двадцать, я работала для издательства путеводителей, совмещая писательство и путешествия. Я наслаждалась жизнью, объездила весь мир, отвергнув надежный сценарий, уготованный мне родителями. Никаких мужей, ипотек, визиток. Только множество совершенно неподходящих мне парней и аэропортовских штампов в паспорте. А потом наступило новое тысячелетие. Мои двадцать лет остались далеко позади, и жизнь взяла свое. Я была на мели, без крыши над головой, совершенно разбитая после тяжелого расставания. Мне нужно было заново строить свою жизнь. Редакция привлекла меня своей стабильностью – и я ухватилась за эту ВАЖНУЮ работу. Родители не скрывали своего облегчения. Я будто бы слышала, как они думают: «Наконец-то она повзрослела и взялась за ум!» А муж и ипотека были всего лишь вопросом времени.

Первые два года принесли немало трудностей, – и все же голова моя кружилась от успеха. Меня не страшили ни переработки, ни встречи за завтраком, ни необходимость работать допоздна, ни даже периодические собрания по выходным – я была занята делом и постоянно чему-то училась. Но однажды, после тяжелого дня, полного непростых решений, за ужином в ресторане официант спросил, желаю я натуральную или газированную воду, – и я впала в ступор. Потом уставилась на него – и, к явному потрясению своего спутника, разрыдалась.

Должно быть, это бич нашего поколения, но тогда я ничего не знала о стрессе и его последствиях в долгосрочной перспективе – не считая периодических возгласов коллег: «Ах, я вся/весь на нервах!» В конце концов, стресс был необходимым горючим для механизма, позволявшего делать работу в сжатые сроки и поддерживать на плаву наш замечательный журнал. Это был неизбежный побочный продукт нашей творческой жизнедеятельности.

С тех пор стресс поглотил все вокруг. Жизнь моя превратилась в шторм, и мне каждый день приходилось барахтаться, чтобы остаться на плаву. Но гораздо страшнее был стремительно растущий вес и выскочившие прыщи. Спустя два года работы на этой должности мой отдел передали другому начальнику, и через несколько месяцев лицо мое было усыпано акне. К ежедневной борьбе с одеждой, которая то давила, то сползала, прибавились проблемы с кожей, и каждый новый день стал для меня пыткой. Ощущение пустоты росло, и в те минуты, когда от меня не требовалось принимать срочные решения, мысли мои были затуманены.

Сначала я думала, что просто устала. Однако в первый день поездки на экзотический курорт на Мальдивах – один из плюсов моей работы – я попросту не могла подняться с постели, а просыпаясь, плакала без причины. Жизнь казалась мне пустой, и я не знала, как дожить до конца дня. Меня не спасало ни яркое солнце, ни синее море, ни мысль о том, что у меня еще вся жизнь впереди.

Я была выжжена изнутри. Лежа на огромной кровати, застеленной плотными простынями из египетского хлопка, я думала о том, насколько точно это выражение передает смысл: внутри меня было пепелище. Вместо радости – опустошение, вместо жизненной силы – тлеющие угли, вместо любопытства к себе самой, окружающему миру и другим людям – только пепел.