Bella Германия

– Бездельник, вот кто ты теперь! – в отчаянии воскликнул Джованни при виде племянника.

Летом Джованни приехал на Салину закупать у крестьян вино, оливки и каперсы да ругаться с женой. Винченцо было все равно, что думает о нем дядя. Легко тому рассуждать.

– Попробуй себя в чем-нибудь другом, – советовал Джованни. – Гонять на машине ты мог бы и в Германии.

– Где меня ищет полиция?

– Ну так выучись чему-нибудь другому!

– Я не годен ни на что другое, дядя.

– Бог мой, Винченцо. Прекрати строить из себя маленького мальчика. Ты уже давно вырос.

– Я не мальчик, я хуже. Я неудачник. Должны же быть и проигравшие, не только одни победители. Только так и держится это чертово равновесие. И мы с тобой, дядя, на разных чашах весов, так уж получилось.

– Ты не неудачник, – возразил Джованни. – Ты идиот.

Единственным осмысленным времяпрепровождением для Винченцо стали занятия немецким языком с кузиной Мариэттой. Он проводил их, используя Танину «Оливетти». Пока Джованни с Розарией спорили, где дочке проходить вторую ступень, в Германии или Италии, Винченцо учил девочку немецкому произношению.

Но самой любимой темой у обоих были сложносоставные слова. Выражения «клавиатура печатной машинки», «средство для чистки клавиатуры печатной машинки» и «директор фабрики по производству средства для чистки клавиатуры печатной машинки» пишутся по-немецки в одно слово, разве не забавно?

Вечером, после того как Мариэтта ложилась спать, Винченцо до глубокой ночи пил в баре с безработными, а до обеда, пока девочка была в школе, спал.

Розария позвонила в Палермо дону Калоджеро. На ее взгляд, только Кармеле было под силу вернуть Винченцо к жизни. Калоджеро обрадовался звонку с Салины, потому что они с женой не знали, что делать с дочерью.

Внезапный разрыв с Винченцо Кармела переживала вовсе не так легко, как уверял Калоджеро. Она винила отца в том, что он вмешался в ее отношения с любимым и отпугнул Винченцо. Кармела ушла из родительского дома и жила теперь с каким-то индийским гуру по имени Сатьян. Вообще-то этого толстого сицилийца звали Сальво, но он взял себе индийское имя, как это полагается у оранжевой братии.

– Это ли не скандал! – возмущался Калоджеро в трубку. – Потеряли всякое уважение к родителям. И каждый спит с кем хочет.

– И как теперь зовут Кармелу? – спросила Розария.

– Откуда я знаю, мне это неинтересно, – отрезал Калоджеро.

– Послушай, я знаю, что надо сделать.

Спустя неделю Розария отправилась в Палермо. Отыскала Кармелу, которую теперь звали Шакти, и побеседовала с девушкой. С первого взгляда ей стало ясно, что Кармела несчастна. Женщины сначала ругались, потом проклинали мужчин и наконец бросились друг другу в объятия.

На Салину Розария вернулась с письмом, которое положила в комнате Винченцо.

Несколько дней оно лежало нераспечатанное. Но однажды вечером Винченцо выпил достаточно, чтобы забыть о страхе, вскрыл конверт и не поверил глазам.

Она по-прежнему любила его.

Винченцо позвонил Кармеле, и через два дня она стояла под дверью их дома на Салине с рюкзаком за плечами и маленьким котенком, прижатым к груди.

Ее разноцветное платье в пол пропахло индийскими благовониями. Розария немедленно велела снять его и отправила платье в стиральную машину. Котенку налили молока. Молодые люди хоть и держались скованно, но были благодарны Розарии за то, что не надо никому ничего объяснять и не надо просить прощения.

Их любовь была подобна забытому на платформе чемодану, который по возвращении из путешествия нашли там же, где оставили.

Дон Калоджеро с супругой прибыли на следующее утро первым паромом, и мать, обливаясь слезами, прижала к себе блудную дочь. С отцом Кармела обниматься отказалась. Дон Калоджеро воспринял это спокойно. Он приобнял Винченцо:

– Пойдем покажу тебе свою новую машину. «Ситроен-СХ» – с’est merveilleux![154]

Мальфа дремала в лучах полуденного солнца, когда «ситроен» медленно скользил по главной улице. Собаки спали в тени. Море походило на зеркало.

– Автомобильная промышленность Италии катится в пропасть, – сказал Калоджеро. – Забастовки стали национальным видом спорта. Коммунисты погубят страну.

Винченцо не мог взять в толк, чего от него хотят.

Когда они выехали из деревни, Калоджеро перешел к делу:

– Вы молоды и растрачиваете свое время, как будто у вас его неисчерпаемый запас. Все эти гуру рассказывают сказочки про реинкарнацию, якобы после смерти мы перевоплотимся и заживем заново. Но жизнь – это не сказки. Конец, он всегда конец, и все мы предстанем перед Создателем, который призовет нас к ответу.

– С гуру покончено, Кармела хочет…

– Слушай меня! – рявкнул Калоджеро. – Два месяца назад у меня обнаружили рак легких. Кармела ничего не знает, но мне осталось недолго.

Винченцо потрясенно выговорил:

– Это ужасно. Неужели нельзя…

– В этом нет ничего ужасного. Смерть – дар. Она учит нас жить правильно и отличать важное от неважного.

Винченцо не знал, что ответить. Меньше всего он ожидал такого поворота дела.