Bella Германия

Ее радость не была наигранной, но чего-то недоставало. Или дело было в том, что Таня не могла разделить ожиданий, которые Винченцо связывал с этим аттестатом.

– Ты не рада? – спросил он.

– Что ты, я страшно рада.

– По тебе не скажешь. Случилось что-нибудь?

– Разве ты не знаешь?

– Что? – испугался Винченцо.

– Они застрелили Леннона.

Винченцо и в самом деле слышал об этом впервые. Джон Леннон, его любимые «Битлз»… но это произошло в Нью-Йорке, то есть почти что на обратной стороне Луны.

– Какой-то сумасшедший, – продолжала Таня. – Но я думаю, за этим стоит ЦРУ. Леннон давно в их списках.

Винченцо кивнул.

– Как Юлия?

– Хорошо. Ей нравится в детскому саду.

– Мне бы так хотелось взять ее на руки.

– Пусть подрастет.

– Подрастет?! – вырвалось у Винченцо. – И сколько ей еще подрастать?

Взгляд у Тани сделался холодным.

– Прости, – пробормотал Винченцо. – Иногда я слетаю с катушек… Но ты не волнуйся. Я выйду раньше срока, директор так говорит. Тем более с заочным обучением… Это же нормальный университет. Я буду хорошо зарабатывать.

– Конечно.

Он взял ее за руку:

– Верь мне, Таня. Все наладится. Немного терпения – вот все, что нужно.

Она кивнула, прикусила губу. В глазах стояли слезы.

Не выпуская ее руки, Винченцо обошел стол и опустился перед ней на колени.

– Что ты делаешь?

– Ты выйдешь за меня замуж?

Она была ошарашена.

– Ты сошел с ума, Винченцо?

– Конечно. Иначе разве бы я решился взять тебя в жены?

Она рассмеялась. Винченцо просиял. Таня закрыла лицо ладонями и заплакала.

Спустя неделю Винченцо получил от нее письмо. Таня писала, что любит его, но сегодня растить ребенка можно и без санкции на то государства. Что в квартирах с подселением апробируются альтернативные формы общежития. Что брак изжил себя.

Винченцо скомкал письмо и бросил в угол. У него было лишь одно объяснение всему этому – «альтернативные формы общежития». Таня уверяла, что у нее нет времени на «отношения». Рассказывала о своей газете, о Юлии, движении за мир и поднимающих голову «зеленых». На вопрос Винченцо, спит ли она с кем-нибудь, отвечала, что нет. Но теперь он вовсе не был уверен, что она не лгала, не желая лишать его последней надежды.

Что же это за любовь, если ей нужна ложь?

– Джованни, ты должен мне помочь! – кричал Винченцо в трубку телефона-автомата. – Я больше так не выдержу.

– Она просто не хочет расстраивать тебя, вот и все.

– Но она сказала, что ждет меня.

– Винченцо, послушай. Главное для тебя сейчас – получить диплом. Сколько экзаменов еще осталось?

– Да откуда я знаю!

– Они уже сказали, когда выпустят тебя?

– Через год или около того. Слушай, Джованни, не мог бы ты сам сходить на эту ее квартиру… с подселением? Возьми вина, ну ты лучше меня в этом понимаешь. Я хочу знать, с кем она живет.

Джованни вздохнул:

– Винченцо, она молода, привлекательна, наконец, она немка…

– И что с того?

– Винченцо, ты только представь себе… Если бы это она много лет сидела в тюрьме, а ты был бы свободен… Да неужели ты не прикоснулся бы к другой женщине? И вот что я скажу тебе, приятель. Есть вещи, на которые нужно закрывать глаза. Эта дурацкая немецкая привычка выносить все на люди…

– Я хочу знать правду, мать твою! Ты пойдешь к ней или нет?

Джованни молчал.

– Ну так и отвали!

Винченцо швырнул трубку на рычаг и привалился к стене.

Он думал, что не переживет этот вечер. Его место на воле было занято. Его никто не ждал. И теперь все, что ему остается, – пялиться в телик в компании чокнутого юга.

– Мы больше не в состоянии принимать иностранцев, – говорил в новостях Гельмут Шмидт. – Число убийств…

Глава 70

11 июля 1982 года Винченцо снял фотографии со стены. Юлия на трехколесном велосипеде, Юлия на двухколесном велосипеде, Юлия с косичками, в ковбойской шляпе… Юлия задорно улыбается в камеру. На каждом новом снимке она все больше походила на Джульетту.

Винченцо пропустил пять лет ее жизни. Он сунул фотографии в карман светло-коричневой кожанки, натянул поношенные сапоги. Клеши и джемпер те же, что и пять лет назад, но выглядели теперь жалко. Снимки – вот все, что нажил Винченцо за эти годы.

Он вытащил из-под койки красную «феррари», которую несколько месяцев собирал из обрезков фанеры в тюремной мастерской, – подарок для Юлии. Югослав обнял его на прощанье.

– Италия, вперед!

Винченцо недоуменно посмотрел на него.

– Сегодня же финал. Германия – Италия.

– Вот как…

Винченцо было все равно. Он думал о Тане.

Она стояла на другой стороне улицы рядом с красным автомобилем и курила. Глаза Винченцо привыкали к солнечному свету. К движению повсюду. К небу, не заключенному в стены.

– Что это? – она кивнула на «феррари».

– Это для Юлии.

Они пристроили машину в багажник и поехали в детский сад.

Винченцо ждал в холле, пока Таня забирала Юлию из группы. Ему было не по себе, таким хрупким казался этот мир крохотных шкафчиков и скамеечек, миниатюрных крючочков для одежды и мультяшных зверушек.

Он нашел ее имя в списке – Юлия Бекер.