Bella Mafia

Сердце замерло у нее в груди от страха. А вдруг мальчишка расскажет Каролле, что она подняла на него руку? Она расплакалась, кусая губы.

– Не стоит плакать, Лидия. У него и раньше случались такие припадки. Все будет хорошо. Ты ведь в порядке, Джорджио?

Джорджио мстительно улыбнулся Лидии. Это была улыбка дьявола.

– Да, спасибо, я в порядке, – нараспев протянул он. – Я уверен, что она не хотела ударить меня слишком сильно.

Няня утратила дар речи и молча посмотрела на Лидию.

– Вы ударили его? – изумленно спросила экономка.

– Это получилось случайно. Если он захочет соврать отцу, то мне все равно. Это вы относитесь к нему как к младенцу Христу, а я не собираюсь. Давно пора было выпороть этого гадкого, испорченного, грубого мальчишку. – Она обернулась к Джорджио: – Ну давай ухмыляйся, трепись на своем тарабарском языке! Мне на тебя наплевать! И если твоему отцу придется выбирать между тобой и мной, то я знаю, кого он выберет… Так что пошел к черту…

Дверь захлопнулась за ней, а няня с экономкой так и остались стоять, будучи не в силах вымолвить ни слова от изумления.

Джорджио спешно доставили в госпиталь, чтобы выкачать жидкость из его черепа. На этот раз он провел в больнице около месяца, один в палате, без книг, без людей, с которыми можно было поговорить. В первый раз в жизни он расплакался от отчаяния.

Няня и экономка несколько раз навещали его, а однажды пришла Лидия. Она остановилась на пороге с букетом цветов в руках.

– Хорошо, маленький ублюдок, ты выиграл. Я прошу у тебя прощения…

Она взяла его хрупкую, мягкую ладонь в свою и сжала ее. Он поморщился.

– Не повредила ли я тебе ручку, дорогой? – ехидно спросила она.

Джорджио рассмеялся в ответ, и с тех пор Лидия стала навещать его регулярно. Она не только с удовольствием болтала с ним, но и, что особенно важно, приносила книги, без которых он так скучал.

Майкл Лучано быстро прочел те книги, которые были в домике, а также те, что имелись в деревенской библиотеке. Охранники часто выезжали в город и скупали все подряд в книжных лавках, но Майкл читал быстрее, чем они успевали пополнять запас книг.

По ночам ему было особенно трудно. Играть в покер на спички надоело, единственное развлечение, которое ему осталось, – чтение при свечах. Он придумал строжайший распорядок дня и изнурял себя до такого состояния, чтобы засыпать в девять часов вечера. Зато просыпался он в шесть утра, чем доставлял массу беспокойства своим стражам, которые тоже сходили с ума от безделья. От постоянного недосыпания у них покраснели глаза. С утра Майкл часами стучал о стену домика мячом, доводя охранников до умопомрачения. Затем он плотно завтракал: овсянка, яичница с беконом, кофе с молоком и тосты с медом. После завтрака Майкл снова возвращался к своим упражнениям, используя камни в качестве гирь.

Каждый день он доводил себя до изнеможения, но не сдавался, строго придерживаясь режима. Вечером он совершал пятимильную пробежку. Никто из его охранников не мог бегать с такой скоростью, поэтому они сопровождали его следующим образом: один ехал впереди на велосипеде, другой замыкал процессию на «ситроене». Однако с каждым днем Майкл бежал все быстрее, и велосипед пришлось заменить мотоциклом.

Все они были свидетелями того, как юноша плакал и кричал, испытывая страшные муки ломки, и каждый в свое время боролся с желанием помочь ему достать наркотики. Теперь они почти с отцовской гордостью наблюдали за успехами Майкла и искренне восхищались его волей и стремлением вылечиться.

Но битва еще не была окончательно выиграна; временами он впадал в депрессию, которая сменялась неожиданным приливом сил. В эти минуты он был особенно уязвимым, и доктор предупредил охранников, чтобы они не теряли бдительность и не пропустили начало ломки, если еще возможен рецидив. В спокойном состоянии Майкл уже готов был отказаться от героина, осознавая, через какие муки ему пришлось пройти, но в критические периоды ручаться ни за что было нельзя. Доктор Лиссони показал себя знающим врачом и заслужил уважение и благорасположение людей Лучано. Когда он уезжал, Майкл крепко, по-братски обнял его. Они договорились постоянно держать друг с другом связь. Однако с его отъездом Майкл остро ощутил недостаток интеллектуального общения. Ни один из его стражей никогда в жизни ничему не учился, а двое оказались просто неграмотными. В отчаянии Майкл принялся было учить их читать, но скоро отказался от этой затеи, убедившись в бесполезности своих усилий.

Он затосковал и стал думать, что его забыли в этом медвежьем углу. Часто, сидя на подоконнике в своей комнате, он подолгу глядел на дорогу в надежде, что кто-нибудь из его братьев или отец приедет за ним. При мысли об отце он неизменно чувствовал угрызения совести: он предал любовь старика и больше не заслуживает ее. Размышления об этом доводили его до отчаяния. Любимый сын впал в немилость.

– Вон он, видишь? Ты его просто не узнаешь… Сам посмотри.