Белладонна

Мария приготовила столько сэндвичей, что их хватило бы, чтобы накормить целый взвод голодных полицейских. Не зная, что еще сделать, Кольт переложил несколько штук с блюда на тарелку. Ему придется сказать это, решил он. Теперь, когда они остались наедине, у него появился шанс, однако он не знал, с чего лучше начать.

— Я хочу кое-что сказать о сегодняшнем дне.

— И?..

От нее повеяло холодом, Алтея открыла холодильник и вытащила миску с неподражаемым гуакамоле Марии.

— Мне очень жаль.

Она едва не выронила миску.

— Извини, что?

— Черт подери, мне жаль. Понятно? — Он терпеть не мог извиняться, это означало, что он совершил действительно серьезную ошибку. — Просто меня добила та пленка. Мне хотелось что-нибудь разбить, ударить кого-нибудь. И в тот момент я не нашел другого выхода, как наорать на тебя.

Он застиг ее врасплох, и потому Алтея оказалась абсолютно безоружна. Она стояла посреди кухни с миской в руках, не зная, что делать дальше.

— Хорошо.

— Я боялся, что увижу Лиз, — продолжил он, понимая, что необходимо рассказать все до конца. — И боялся, что не увижу ее. — В растерянности он схватил одну из откупоренных бутылок и жадно глотнул. — Я не привык так бояться.

Это было меньшее, что он мог сказать и сделать, что могло бы помочь ему так удачно пробить ее защиту и добраться до ее души. Тронутая и потрясенная, она поставила миску на кухонный стол и открыла упаковку чипсов.

— Я понимаю. Со мной случилось то же самое. Этого не должно было произойти, но это так. — Алтея высыпала чипсы в миску, жалея, что нет ничего, чем она еще бы могла себя сейчас занять. — Мне очень жаль, что расследование продвигается так медленно, Кольт.

— Но и не стоит на месте. И я хочу поблагодарить тебя за помощь. — Он поднял руку, а затем опустил ее. — Тея, сегодня днем я хотел сделать кое-что еще, кроме как ударить кого-нибудь. Я хотел обнять тебя. — Он заметил настороженный блеск, вспыхнувший в ее глазах, и понял, что ему стоит укротить свою прыть. — Не навалиться на тебя, Тея. Обнять тебя. Это большая разница.

— Да, это так. — Она глубоко вздохнула, успокаиваясь.

В его глазах она увидела потребность. Не желание, а потребность. Потребность в общении, в утешении, в сострадании. И она это хорошо понимала.

— Думаю, я тебя понимаю.

— Я по-прежнему хочу. — Ему дорогого стоило сделать первый шаг, такой шаг. Но он шагнул ей навстречу и раскрыл объятия.

И ей было нелегко ответить на его предложение и обнять его в ответ.

И когда они оказались совсем близко, когда ее щека касалась его плеча, а его — прижималась к ее волосам, они оба вздохнули. Напряжение схлынуло, как вода через щель в разрушенной плотине.

Кольт не понимал этого, но ощущал, что все идет правильно. В отличие от того, первого раза, когда обнимал ее, он не ощутил страсти, никакого огня в крови. Вместо этого он ощутил тепло, уютное и стойкое.

Он мог бы так, как сейчас, обнимать ее часами, стоять прижавшись к ней, не выпуская из рук.

Алтея редко когда позволяла себе абсолютно расслабиться, только не с мужчиной, и точно уж не с мужчиной, который ей нравился. Но это оказалось так легко, так естественно. Мерное биение его сердца убаюкивало ее. Она едва не уткнулась в него носом. Ей ужасно хотелось потереться щекой о его плечо, закрыть глаза и замурлыкать. Когда она почувствовала, что он нюхает ее волосы, она расхохоталась.

— Ребенок прав, — пробормотал он. — Это здорово.

— Это будет стоить тебе пять центов, Белладонна.

— Запиши на мой счет, — откликнулся он, когда она подняла голову и улыбнулась ему.

Возможно, это поразило его лишь оттого, что раньше она никогда так не смотрела на него? Он не мог сказать с полной уверенностью. Он знал только, что Алтея невероятно прекрасна, ее распущенные волосы переплетались между его пальцами, сияя подобно пламени в ярком свете кухонной лампы. Ее глаза улыбались, глубокие, желто-коричневые, ласковые. И ее губы — ненакрашенные, изогнутые в улыбке, слегка приоткрытые. Она была просто неотразима.

Он наклонил голову, ожидая, что она замрет или отшатнется. Но она оставалась спокойна. И хотя веселые искорки в ее глазах сменились пониманием, теплота осталась. Й вот он слегка коснулся губами ее губ, нежно экспериментируя с чувствами. Они смотрели друг на друга широко раскрытыми глазами, так, словно каждый ждал, когда другой или отшатнется, или резко бросится вперед.

Когда Алтея осталась податливой в его объятиях, Кольт изменил тактику, слегка прикусив ее губу. Он почувствовал, как она задрожала, а ее глаза потемнели, затуманившись. Но она продолжала смотреть в его глаза.

Она хотела видеть его. Ей было это просто необходимо. Она боялась, что стоит закрыть глаза — и можно упасть в пропасть, разверзшуюся перед ней. Ей необходимо было видеть, кем он был, попытаться понять, что такого в этом мужчине, который сумел разрушить всю ее устоявшуюся систему поведения.