Беллерофонт

– О, нет, Мирослав, ты ошибаешься, это не так! Многие хотят, чтобы мы так думали! Но важно то, что у тебя внутри, а не то, что снаружи! Ты сам волен расставлять приоритеты, ведь ты человек! Только ты сам решаешь, какой будет твоя жизнь, с точки зрения наличия или отсутствия в ней ценностей. Все эти внешние факторы не должны мешать нам чувствовать так, как люди чувствовали прежде. Мы не должны позволить исчезнуть из нашей жизни таким понятиям, как «любовь», «семья», «дружба», «радость». Наверное, поэтому мы и используем дома мёртвые языки, чтобы хоть как-то передавать эти слова из поколения в поколение.

– Убитые языки…Но что если этих поколений не будет? Ведь шансов, что кого-то из ваших племянников выберут для продолжения рода, очень мало. Вот у вас, например, нет детей!

– Именно! У меня нет биологических детей, но у меня много родных и близких мне людей, которых я считаю своей семьей! И эту семью выбрал я сам, понимаешь? Мне наплевать на то, что другие живут в одиночку, занимаясь только собой, я так не хочу! Мне важно дарить кому-то свою любовь, и, конечно, получать ее взамен. И пусть реалии таковы, что далеко не каждый получает шанс иметь биологических родственников. Настоящую семью объединяет вовсе не кровное родство, ее объединяет любовь, единство душ, взаимопонимание, общие ценности, готовность в любую минуту прийти на помощь, понимаешь? Если всего вышеперечисленного нет, то даже биологические родственники никогда не будут близки!

– Пожалуй, вы правы… – Мирослав удивленно смотрел на Артура.

Артур рассмеялся:

– Ну, конечно, я прав! Мне же, черт побери, 46 лет! Просто древний старец по нынешним меркам! Я много знаю про любовь, так как любил и люблю! Любовь – это великий дар и он способен творить чудеса! И ты это поймешь, поверь мне. Ведь и тебя в этот дом привело не что иное, как любовь…

Мирослав настолько поразился словам Артура, что даже вскочил на ноги. Он вдруг почувствовал, что сердце его бешено колотится, а щеки зарделись. Вытаращив глаза, он испуганно и даже немного возмущенно смотрел на Артура, на что тот звонко и добродушно рассмеялся:

– Да брось, сынок! Тут стесняться нечего, ты же вроде уже не школьник! Ну, пойдем ужинать, надо еще позвать Эрнеста.

Алинин дядя пошел по коридору, продолжая громко хохотать и что-то приговаривать в перерывах между раскатами хохота.

Потрясенный, Мирослав еще несколько минут стоял с открытым ртом один посреди библиотеки, беспомощно озираясь вокруг. Слова Артура, произнесенные во время этого короткого разговора, поразили его от начала до конца. Всего в нескольких предложениях Артур вдруг расставил все на свои места в мыслях Стояновича. Есть плохое и хорошее, добро и зло, и здесь не уместны никакие оправдания. Только человек решает, что для него важнее: пресловутые ценности или обстоятельства, склоняющие его покориться судьбе и об этих ценностях забыть. И с этой точки зрения, ничего за последние триста лет не изменилось, хотя с самого рождения Мирослава учили думать иначе. Вернее, его вообще никто никогда не учил об этом задумываться. Бездуховность его поколения была естественным и вполне закономерным результатом многолетнего искоренения всего духовного, под гнетом техногенных катастроф, природных катаклизмов, постоянно обостряющихся и усугубляющихся недугов.

Но больше всего Стояновича взбудоражила мысль о чувствах к Алине. Молодой человек присел на стул и вдруг подумал: «А вдруг он прав, черт возьми! А что если это все не ерунда, и ничто не мешает нам, как и прежде любить друг друга? Иметь семью? А что, если и я люблю ЕЕ? Люблю с самой первой минуты и даже не догадываюсь об этом? А этот беспардонный человек вдруг взял, да и отбросил всякие предрассудки одним махом! Мол, любовь-то есть, вот она, и ходить далеко не надо!».

В эту минуту дверь в библиотеку распахнулась и вошла Алина. Сердце Мирослава сжалось, и он почувствовал, что у него при виде нее в прямом смысле закружилась голова. Алина обеспокоено спросила:

– Что с тобой, ты такой бледный? – с этими словами девушка провела рукой по лбу Стояновича.

Лейтенант посмотрел на Алину, а потом вдруг взял ее руку, обтянутую в белую перчатку, и прижал ее к губам. Вопреки его ожиданиям, Алина не отдернула руку, а напротив, свободной рукой обняла голову Мирослава. Это продолжалось не более нескольких секунд, но Стояновичу показалось, что время остановилось. Он поднял глаза, и вдруг почувствовал, что еще немного, и он заплачет. Лейтенант нежно отстранил руки Алины и сказал:

– Все в порядке, здесь немного душно и я проголодался. Пойдем вниз, там, наверное, уже все готово.

– Готово, пойдем, мне нельзя долго находиться в библиотеке – сказала Алина и мягко потянула Мирослава за руку, помогая ему подняться.

Лейтенант Стоянович внимательно посмотрел на Алину, и молча пошел за ней в столовую.

Глава 8.