Беллерофонт

Перед Мирославом оказалась железная винтовая лестница, ведущая вниз, в лабораторию. Спустившись по ней, молодой человек оказался в просторном зале, в глубине которого была выгорожена стеклянная комната. В ней лейтенант увидел Алину, стоящую спиной. Сердце Мирослава забилось еще чаще, ноги его сделались ватными, а в ушах зашумело. Еле-еле преодолев невероятное волнение, лейтенант Стоянович направился к девушке. Подойдя к стеклянной оболочке почти вплотную, Мирослав остановился и, не в силах вымолвить ни звука, встал как вкопанный.

В этот момент Алина, видимо почувствовавшая движение за спиной, обернулась. Мирослав же, не выдержав напряжения, обессиленно опустился на стоящий рядом кожаный диван. Он по-прежнему не мог вымолвить ни слова, и только, широко раскрыв глаза, смотрел на улыбающуюся Алину.

Девушка была очень красивой. У нее были правильные черты лица, хорошо очерченный рот, прямой нос и совершенно потрясающие – почти зеленые глаза в довольно узком разрезе, обрамленные невероятно густыми ресницами. Черные прямые волосы были подстрижены и едва доходили до подбородка. Мирослав обратил также внимание на очень красивую, длинную шею девушки. Алина была одета в очень короткое, открывающее стройные ноги, обтягивающее платье с длинным рукавом.

Увидев Мирослава, девушка подошла к стеклянной перегородке вплотную. Поскольку Стоянович, по-прежнему открыв рот, смотрел на нее, как завороженный, Алина первой решила нарушить молчание:

– Привет! Ты молчишь? Ну как тебе здесь?

Мирослав в ответ смог только пару раз кивнуть головой. Алина засмеялась и вновь попыталась наладить диалог:

– Ну, что же ты молчишь? Я тебе не понравилась?..

Лейтенант , наконец, обрел дар речи и тихо сказал:

– Нет, ну что ты! Ты очень красивая… У меня просто нет слов.

Девушка засмеялась:

– Это я заметила! Вот здесь я работаю. У меня есть отдельный вход через специальную раздевалку. Эту комнату обрабатывают специальным образом, чтобы я могла работать тут без костюма. Так что обычное стекло помогает мне хоть иногда побыть относительно свободной. Это очень удобно, я люблю здесь бывать. Тут я на некоторое время забываю, что я не такая, как все…

Мы все не такие, как все! – возразил Стоянович. – Просто у всех это по-разному проявляется.

Мирослав, наконец-то преодолев волнение, поднялся с дивана и огляделся. Комната, в которой он находился, была разделена невысокими перегородками, за которыми располагались одинаковые металлические столы и стулья. На столах стояли компьютеры и много другой техники.

– Много здесь людей работает? – спросил Стоянович, повернувшись к Алине.

– Всего 8 человек, но они работают в разные смены. Одновременно здесь бывают не более четырех человек, я пятая, – ответила Алина, внимательно наблюдавшая за реакцией Мирослава.

– И… они все тебя…видят? – спросил Мирослав, глаза его округлились от этой внезапной догадки.

Алина засмеялась, заметив его ревность, и сказала:

– Да. Но поверь мне, им до меня нет вообще никакого дела. Они не обращают внимания даже на тех, кто находится с ними в одной комнате. Вся жизнь их проходит за перегородкой – так они поглощены работой! Им совершенно неважно, что за стеклянной стеной сидит еще один программист. Они и имен-то друг друга не знают.

– А почему их нет сейчас? – поинтересовался Мирослав.

– Потому что уже семь часов вечера! Они работали с 6 утра до 6 вечера. А я сегодня дежурю, – ответила девушка.

– Значит, ты пробудешь здесь всю ночь? – спросил Стоянович и вплотную приблизился к прозрачной перегородке.

– Да, но я буду спать и проснусь, только если ночью что-то случится с программным обеспечением Космодрома, – сказала Алина и указала на диван, стоящий в углу ее стеклянной комнаты.

– Тебе не скучно здесь одной? – спросил Мирослав, прислонив ладонь к поверхности стекла.

– Нет, мне никогда не бывает скучно, – грустно сказала девушка. – Я привыкла, что я часто и подолгу вынуждена быть в одиночестве. Я с самого детства обречена на такую изоляцию.

Лицо Алины вдруг стало очень печальным, но в глазах ее горел огонь, а на щеках появился густой румянец. Лейтенант, раньше только догадывавшийся о выражении лица девушки, теперь смотрел на нее с удивлением и восхищением. Ощущение ранее невозможной близости взбудоражило Стояновича настолько, что он, будучи не в силах побороть волнение, в прямом смысле с трудом держался на ногах, как девятиклассник на первом свидании. Мирославу очень хотелось обнять Алину, и при других обстоятельствах, это уже давно бы произошло, но между ними была стеклянная перегородка. Лейтенант лишь низко наклонился, чтобы его лицо оказалось напротив лица девушки, и посмотрел на нее с нежностью.

Алина посмотрела ему прямо в глаза, а потом опустила лицо, прислонив лоб к стеклу, и тихо сказала:

– Знаешь, я ведь не особенно страдала от этого всего, пока…

– Пока что? – спросил Стоянович и положил руку на стекло с внутренней стороны в том месте, где голова девушки соприкасалась с ним изнутри.