Беллилия. Убийца или жертва?

– Тебе придется этому поверить, Чарли. Есть много вещей, о которых ты не знаешь, потому что не встречался с жестокостью. Муж всегда рад, когда жена ему говорит: у тебя будет ребенок, твой первенец. Он считает себя замечательным парнем, ведь он скоро станет отцом. Вот так думал и Герман, когда я сказала про ребенка, но только у него был ужасный, взрывной характер. Когда он на меня разозлился, то забыл, что я в положении. И еще больше разозлился, когда я потеряла ребенка.

– Но у тебя могли быть и другие дети.

– Если бы он был жив, – вздохнула она с благочестием святоши.

– Или, может, ты не хотела их и не допустила нового зачатия: ведь тебе, по-моему, известно, как это делается.

– Об этом я узнала потом. А тогда была еще совсем зеленой и мало чего понимала. Только позже, гораздо позже мне стало известно, как это делается.

– Ты это уже знала, выходя замуж за Маккелви?

Чарли уже привык к ее пустому взгляду, когда она не хотела отвечать, поэтому громким властным голосом произнес:

– Беллилия! Посмотри на меня.

Она повернула голову, как пациент, выполняющий команду гипнотизера. Чарли наклонился над столиком, взял ее за подбородок и повернул голову так, чтобы ее лицо оказалось против его лица. И вдруг она улыбнулась. Мороз в ее глазах растаял, они снова стали яркими и живыми, а улыбка теплой и ласковой.

Он почувствовал себя скотиной за то, что вынужден был продолжать допрос.

– Так как же насчет Маккелви? Ты была за ним замужем? Или нет?

– Я не помню.

Чарли не был уверен, что так уж осуждает Германа Бендера за его приступы ярости. Чувство собственной беспомощности тоже вызвало у него ярость.

– Невозможно забыть человека, за которым ты была замужем. Не считай меня таким идиотом.

– Пожалуйста, не кричи на меня, Чарли. Что я могу сделать, если память мне изменяет? Что?

– Твоя память очень хорошо тебе служит. Сегодня утром ты сказал, что у тебя не было никаких других мужей, кроме Билли Баррета и меня, а потом вдруг вытащила на свет Божий этого Бендера.

– Бендер настолько подло вел себя, что я стараюсь забыть его, выбросить из памяти.

Чарли покачал головой.

– Я не держу в памяти неприятные вещи, – спокойно призналась Беллилия, и когда Чарли посмотрел на ее лицо, он понял, что по крайней мере на этот раз она сказала правду.

И все-таки, набравшись терпения, он попытался внести хоть какой-то порядок в логику ее рассказа.

– Что ты сделала после смерти Бендера?

– Уехала.

– Куда?

– В разные места. Я была компаньонкой одной богатой старой леди, и мы с ней много путешествовали. Ездили на модные курорты: в Нантакет, Бар-Харбор и Эксбери-Парк.

Чарли вспомнил, что Бен рассказывал об Эксбери-Парк как о месте ее знакомства с Маккелви.

– Ты с кем-нибудь там познакомилась?

– Там я встретила Гарольда де Графа. Я тебе рассказывала о нем. Он был из Южных Штатов, ужасно красивый и необыкновенно богатый, но у него была чахотка. Он влюбился в меня…

– Беллилия, – усталым голосом прервал ее Чарли. – Я уже слышал эту историю. Я хочу правду. Ты ведь обещала говорить только правду.

– Да, дорогой.

– Существовали ли на самом деле богатая старая леди и чахоточный миллионер?

– Конечно, дорогой. Я же тебе рассказывала о ней. Она хотела оставить мне уйму денег, но ее родственники были настроены против меня, особенно ее племянник. Он был чудовищным негодяем, и когда я не пустила его к себе в постель…

– А что было с Джэкобсом? – выпалил Чарли.

Беллилия не дала ответа, но ее левая рука прикрыла правую, на среднем пальце которой было теперь золотое кольцо с гранатами, подаренное ей Чарли для того, чтобы она носила его вместо кольца с черным жемчугом.

– Значит, ты все-таки помнишь Джэкобса?

На лбу Беллилии вздулась вена и разделила лоб на две части. Чарли даже видел, как в вене бьется кровь. А нижнюю губу Беллилия прикусила.

– Ты должна помнить Джэкобса. Ты ведь сохранила черную жемчужину.

Когда она заговорила, Чарли увидел след зубов на нижней губе.

– Это было мое кольцо. Я имела полное право хранить его у себя.

– Наверное, тяжело было бросать все остальное, – холодно заметил Чарли. – Все свои платья, кухонную утварь, меховые шубы. Но ты взяла с собой кольцо, и именно оно поймало тебя в ловушку.

– Ты говоришь так, будто не любишь меня.

Рабочие с лопатами добрались до полосы дороги, ведущей прямо к дому.

Огромное пространство тишины, окружавшее их дом, было разорвано стуком лопат и грубым, веселым мужским смехом.

Ноги у Чарли одеревенели. Шею было больно повернуть. За террасой шумела река, как обычно весело неся свои воды, в западной части неба облака превратились в светящиеся острова на жемчужном море. Фургон уже забрал уборщиков снега и отвез их назад в Сити-Холл. Было пять часов вечера. Чарли простоял в задумчивости у окна почти целый час.

Он с удивлением вспомнил, что не позвонил в свою контору. Телефон работал уже целый день, а он ни разу не подумал туда позвонить. В день смерти матери он трижды звонил своему мастеру.

Беллилия спала. Ссора так утомила ее, что она, отбросив все свои печали, свернулась на кровати, как котенок, и уснула. У Чарли не было такого легкого пути спасения.