Беллинсгаузен

Пришлось заниматься губернатору Кронштадта и водоснабжением. Отсутствие на Котлине источников доброй питьевой воды заставило ещё в 1804 году устроить водопровод из невской струи с деревянными трубами. Он обслуживал лишь здания морского ведомства, казармы и госпиталь, а горожане пользовались водой из Обводного канала. За тридцать лет трубы сгнили. При Рожнове их убрали, а ставить чугунные трубы начали уже при Беллинсгаузене.

Ещё хуже было с освещением. Целый век со дня основания Кронштадт вообще не освещался. К началу царствования Павла I на улицах появились редкие масляные фонари, потом по дешёвке наладили спирто-скипидарные лампы, так как спирт приобретался при откупе за копейки. С уничтожением откупов, к чему руку приложил министр финансов Канкрин, он подорожал, у Беллинсгаузена возникла проблема. Надо было устраивать газовые фонари.

Кстати, граф Егор Францевич Канкрин[67], прожив десятки лет в России, так и не научился говорить по-русски. Некогда блестящий финансист, умевший при Александре I дать рублю хорошее товарное наполнение, к старости стал неимоверным скрягой. Отговаривал Николая тратиться на строительство железных дорог, прибегал к такому доводу: «И к чему, батюшка, эти рельсы, когда их всё равно на полгода снегом занесёт? Напрасная трата денег!»

Много труда вложил Фаддей, чтобы наладить регулярное пароходное сообщение Кронштадта с Петербургом, Ораниенбаумом и Лисьим Носом. Раньше по этим маршрутам ходили казённые гребные и парусные суда, притом от случая к случаю, часто с опасностью для жизни. Подрабатывали и гребцы на частных лодках. Казённые суда приставали и отходили от пристани в Итальянском пруду. Где была общественная портомойня, а частные — от пристани в южной части пруда у Рыбного ряда. Отправлявшиеся на этих посудинах следовали мудрой пословице: «Едешь на день, бери хлеба на неделю». И впрямь, за неимением буфетов пассажиры приходили с большими запасами провизии и воды. Случалось, что едущих в Петербург относило ветром то на ораниенбаумский берег, но на Лисий Нос.

Первый пароход, построенный шотландцем Чарлзом Бердом, был спущен на воду 3 ноября 1815 года. На другой день он пришёл в Кронштадт. Из своей кирпичной трубы пароход выбрасывал снопы огня и дыма. На «огненное чудо» на Купеческую стенку сбежались стар и млад. В 1817 году Берд открыл регулярное сообщение. Будучи единственным владельцем, он обращал мало внимания на интересы пассажиров. Только тогда, когда у него появились конкуренты в лице фирмы «Елизавета», он стал улучшать свои пароходы и завёл «Весту». Это судно выглядело вполне благопристойно и считалось лучшим пароходом — на нём был даже гальюн. Пароход ходил два раза в сутки, делал один конец за четыре часа.

Конкуренты начали сбивать друг у друга поездную цену, дошли до того, что возили не только даром, но для развлечения пассажиров приглашали цыганские хоры и музыкантов, а Берд не только увеселял музыкой, но угощал даровыми бифштексами. Однако такой проезд с музыкой и угощением продолжался недолго. Берд отказался от пароходного бизнеса, «прогорел». Сообщение захватила фирма «Елизавета».

Вскоре на ниву коммерции вступили небезызвестные Беллинсгаузену братья Стоке, точнее, один из них — полковник корпуса корабельных инженеров, дурно строивший «Восток». В 1835 году братья обратились к Канкрину за исключительным правом на пароходное сообщение между Кронштадтом и Ораниенбаумом. Но Канкрин указал им получше заниматься казённым делом, нежели предпринимательством.

В 1848 году подобное прошение легло на стол Фаддея. Его подавал вильмандстрандский первостатейный купец Стефан Вестлей. Беллинсгаузен притормозил чужестранца, пока свои, русские, купцы не объявятся.

В начале 1850 года почётные граждане Кронштадта Пётр Синебрюхов, Герасим Куречанов, Иван Спарро и иностранный гость Иосиф Симеон объединили капиталы и образовали «Товарищество пароходного сообщения». Первый свой пароход «Луна» они заказали в Англии. Построенный из железа, он был небольших размеров, но приспособлен для перевозки людей, скота, возов и тяжестей, а имея два руля спереди и сзади, мог ходить как носом, так и кормою. Летом «Луна» начала совершать правильные рейсы по четыре раза в день.

Ну а зимою ездили по старинке. Едва лёд в заливе крепчал, прокладывали санный путь, ограждая его вешками. Через полыньи перекидывали деревянные мосты с перилами. Однако в пургу и темень люди часто тонули, замерзали, сбивались с пути. Пришлось расставлять по трассе будки с часовыми. Во время метели или в ночь они звонили в колокола. Установили и дорожный кабак на сваях, где можно было согреться.