Беллисима

Габриела нашла утром газету на своем столе, какой-то «доброжелатель» успел подложить к ее приходу. Она сразу поняла, что случилось: кто-то из фотографов фирмы, воспользовавшись суматохой, незаметно сделал снимки у лифта. Но кто напечатал их в этой бульварной «Сплетнице»? Может быть, сам Рикардо, чтобы отомстить ей, подумала Габриела.

Она в сердцах рвала в клочья ненавистную газетенку, когда к ней в кабинет без стука вплыли Роксана и Эстрелья.

—Она порвала фотографию, зачем, Габриела, ты там такая сексуальная! — с ядовитой усмешкой заговорила Эстрелья. — Федерико Линаресу она бы понравилась.

—Едва ли, в мои обязанности не входит та часть работы, которую вы выполняете со своим шефом, — парировала Габриела. — А теперь убирайтесь из моего кабинета, интриганки!

На прощанье Эстрелья пообещала ей в скором будущем новые сюрпризы. Хотя Габриела с честью отразила-таки неприятеля, на душе у нее было тяжело. Ее мучили и невыносимый стыд за фотографию, и недоброе отношение к ней в «Тропибелле». Что она сделала этим женщинам, за что они ее так ненавидят, не могла понять Габриела.

Федерико Линарес застал ее в слезах. Ей так нужно было излить кому-то душу, и Габриела рассказала ему, как ее обидели, унизили. Как ей теперь смотреть в глаза соседям, знакомым? Федерико гладил ее по голове, как ребенка, и утешал. Габриела поняла, как не хватало ей в жизни отца, защитника, покровителя. Она разрыдалась на плече у своего шефа.

Рикардо, застыв на пороге, некоторое время наблюдал эту сцену. Кровь бросилась ему в лицо: значит, сплетни, которые ходят по «Тропибелле», не лишены оснований. Так же как и его собственные подозрения насчет последней любви отца. Вот как далеко у них зашло. Недавно отец объяснил ему, что покровительствует Габриеле, чтобы загладить свою вину перед ее матерью.

—Простите, что помешал, продолжайте ворковать, — строгим голосом произнес он, когда его заметили, — я собирался уйти.

Но отец сердито приказал ему вернуться. Габи тоже смотрела на него волком.

—Ты еще не знаешь, Рики, что произошло? Габриела так страдает, и по твоей вине, между прочим. Это ведь ты заклинил лифт, порвал ей платье, а какой-то негодяй сделал фотографии и напечатал их в газете. И после этого ты являешься с грязными намеками в наш адрес.

—Я не уверена, сеньор Линарес, что это не его рук дело, — вдруг подлила масла в огонь Габриела. — Он мог напечатать эти фотографии, чтобы посмеяться надо мной и отомстить.

Рикардо подскочил как ужаленный. Отец утешает в своих объятиях бедную, обиженную девушку, а его обвиняют в такой мерзости! Даже ревность его отступила на второй план, главное сейчас доказать им, что он чист и к фото не имеет никакого отношения.

Рикардо чуть ли не насильно усадил Габи в машину. Она, по обыкновению, вопила о нарушении прав личности и сопротивлялась. Но Федерико поддержал сына. Сам он был уверен в его невиновности и хотел, чтобы в этом убедилась Габриела.

—Фотограф будет уволен сегодня же, а мы с тобой поедем в редакцию «Сплетницы» и выясним, кто напечатал фотографию. Для меня это дело чести.

В редакции их встретили крайне недружелюбно. К редактору чуть ли не каждый день являлись посетители — требовали объяснений, громили его кабинет или просто били сотрудников. Но без сенсаций, грязных сплетен, семейных тайн их газетка не выжила бы и недели. Поэтому скандалы стали привычной повседневностью «Сплетницы».

—Сейчас ты умрешь без исповеди, грязная свинья, или немедленно признаешься, кто принес тебе фотографию этой девушки! — с порога прорычал Рикардо. Он уже был знаком с редактором, потому что семейство Линаресов и его собственные романы давали богатый материал для «Сплетницы».

Но редактор был крепкий орешек. Даже под пыткой он не выдавал имена поставщиков острых материалов и скандальных фотографий. Единственное, что он согласился подтвердить, — их принес не Рикардо Линарес, он тут ни при чем. Но для Рикардо этого было недостаточно, воинственный пыл в нем не угасал.

—Не хочешь говорить, кто принес фотографию, мерзавец? — не унимался он. — Сейчас ты испытаешь то, что по твоей вине чувствуют твои жертвы и эта девушка...

Сбив с ног несчастного редактора, Рикардо одним рывком стащил с него брюки, потом сорвал рубашку и в таком Виде вытолкал в коридор на всеобщее обозрение.

— Рикардо! Что ты делаешь? Отпусти его, это же варварство! — молила Габриела.

Ей уже было жаль беднягу, хотя час назад она готова была задушить его собственными руками. Вокруг собралась толпа, но никто из сотрудников не пытался защитить шефа. Все понимали, что завтра же история попадет в газеты и это заметно поднимет тираж и «престиж» «Сплетницы».

—Ну, Линарес, тебе это так не пройдет! — кричал вслед Рикардо редактор. — Ты думаешь, раз у тебя власть и деньги, тебе все можно?! Я отомщу.

В полном молчании Рикардо и Габриела сели в машину и вернулись в «Тропибеллу». Молчание Рикардо было гордым и оскорбленным. Он отверг обвинения в свой адрес и, наверное, ждал извинений. Молчание Габриелы было смущенным: она напрасно обидела Рикардо, а извиняться ей не хотелось.