Беллисима

И перегнувшись через стол, Рамиро тут же выполнил свое обещание — влепил падчерице звонкую затрещину. Все произошло так неожиданно, что никто не успел ему помешать. Габриела сидела, помертвев от унижения, возле нее хлопотали сестры и мать, а Артуро уже решительно направился к обидчику. Легко приподняв грузного, оплывшего Рамиро, он зловеще приговаривал:

— Нельзя бить женщин, а Габи тем более, больше ты никого здесь пальцем не тронешь, свинья!

Он резким движением бросил Рамиро на пол. Тот тяжело рухнул, увлекая за собой стулья, салфетку с тарелками. Грохот, звон посуды, крики женщин и плач Йоли сопровождали его сокрушительное падение. Распластавшись на полу, Рамиро вдруг замер, то ли притворяясь бесчувственным, то ли в самом деле ударившись затылком о край стула.

Консуэло, минуту назад хлопотавшая возле своей обожаемой Габриелы, вдруг с криком бросилась к распростертому мужу, запричитала над ним, как безутешная вдовица над телом горячо любимого супруга:

— Рамиро, папуля, любовь моя, очнись! Что вы наделали! А ты приходишь в наш дом и так обращаешься с моим мужем! — вдруг набросилась она на Артуро. — Уходи, немедленно уходи отсюда.

Консуэло была вне себя от горя и осталась глуха и к упрекам дочерей, и к разумным доводам Артуро:

—Сеньора, в чем я виноват? Разве не это животное только что ударило вашу дочь? Или это был дух святой?

—Это наше семейное дело, оно тебя не касается, ты здесь лишний, — в сердцах выговаривала она Артуро.

Между тем Рамиро быстро очнулся и, злобно отталкивая жену, посылал на голову обидчика самые страшные проклятия и угрозы завтра же отобрать у него жетон полицейского и отправить в тюрьму. Удрученному Артуро ничего не оставалось, как уйти, но, услышав проклятия ожившего Рамиро, он вернулся от двери и склонился над все еще распростертым телом, пообещав лишить его жизни, если он когда-нибудь ударит женщину, особенно Габи. В доказательство Артуро поднес к его носу свой внушительный кулак. Консуэло снова запричитала, умоляя его уйти, Рамиро изрыгнул новый поток ругательств и проклятий. Артуро наконец удалился. Но и после его ухода Рамиро не угомонился, и в семье не воцарилось мира и согласия.

Дочери хором упрекали Консуэло, и эти упреки больно ранили ее. А главное, на них трудно было найти оправдания.

—Как ты могла так обидеть Артуро, ведь он нам не чужой, — со слезами в голосе выговаривала ей Габриела. — Артуро водил меня в школу и заботился о нас, когда ты уходила на работу. А сейчас он защищал нас от твоего бесноватого мужа.

—Я отныне знать не желаю этого мерзавца? - брезгливо скривила губки Марисоль.

Но самый безжалостный удар нанесла Эстер:

— Однажды ты прозреешь. но будет уже поздно, мама. Сегодня ты выгнала Артуро, а завтра придется выгнать их дома нас.

Консуэло хранила упрямое молчание.

На утро Рамиро, гонимый жаждой мести, отправился в полицейский участок. Чтобы эту жажду вполне удовлетворить, ему мало было испортить Артуро карьеру. Нет, он мечтал посадить его в тюрьму, ни больше ни меньше.

Но дома Габриела, Эстер и Марисоль уже стро¬или планы контратаки: разве могли они позволить испортить карьеру Артуро, своему единственному другу и защитнику. Они шептались в своей комнатке, чтобы не услышала мать. Доверчивые и откровенные отношения Консуэло с детьми были нарушены.

Стоя на пороге, Консуэло кричала вслед мужу:

—Что ты задумал, жизнь моя, куда ты пошел?

Комиссар Лопес, начальник Артуро, сразу понял, что дело плохо, свидетелей того, что Рамиро терроризировал семейство и избивал падчерицу, не было. Артуро явно превысил свои полномочия и нарушил закон. При всей его слабости к Артуро, Лопес ничего не мог сделать, закон для него был превыше всех личных симпатий, даже превыше истины. И все же он попытался уломать Рамиро:

—Сеньор Рамиро, давайте уладим все мирным путем. Индеец немного погорячился. Индеец, я уверен, ты извинишься и пообещаешь, что подобное больше не повторится, правда?

—Ладно, Рамиро, хорошо. Клянусь, я тебя убью, если ты еще...

—Вот видите! — взвизгнул Рамиро. — Это дикий полицейский. Он меня чуть не убил. Если вы его не посадите в тюрьму, я дойду до президента, а вы будете соучастником, клянусь!

Лопес устал от воплей Рамиро и потерял последнее терпение: Индеец был, как всегда, упрямей осла, и склонить его к миру с этим скандалистом невозможно. Он с угрюмым видом предложил Артуро сдать жетон и удостоверение — другого выхода у него не было. Артуро за годы службы привык ко всему: он видел торжествующую несправедливость, когда преступники выходили сухими из воды, а невиновных осуждали по недоразумению. Он в сердцах бросил на стол жетон полицейского и удостоверение:

—Ты меня выгоняешь, Лопес, а эта скотина будет спокойно разгуливать на свободе. Может, еще медаль ему навесишь?