Белобородов Владимир Михайлович

- А-а! Значит, ушастые войны захотели?

- Я изгнанный, и не ушастый. Я Эллалий из дома Вьющих.

- Это сын Альки, поди.

- Моего отца звали Алиолгус.

- Ну, я и говорю Альки, это он для тебя Логус. А похож, такой же ершистый.

Будешь воду мутить ушастый, выпорю, и мне всё равно, сколько тебе кругов.

- Ну а ты воин, чьих кровей, тоже княжеских? - дед перешёл, от лихорадочно

думающего, что ответить эльфа, к Солду.

- Нет мужицких. Солдом кличут.

- Солд, так Солд. Ладнушки, познакомились. Ну, поехали, гости. Тока от меня ни

ногой, затеряетесь, искать не буду.

Деревянный дом Савлентия состоял из двух комнат и кухни. Одну комнату отдали

Софье, вторую заняли отец, Храм, Лекам и Савлентий. Нас вчетвером загнали в довольно

уютный чердак, где были стол и пара стульев.

- Расположитесь на полу, тюфяки там есть.

- Дед Савлентий...

- Давай без Савлентия, можешь просто дед.

- Хорошо. Дед, мне бы, чем живность накормить, - я достал из сумки волчонка,

второй барахтался, пытаясь вылезти наружу.

- Ого, хасан! И даже два! Где взял?

- Мы с их родителями против светлых бились, не они бы, не выбрались. Но, хасаны

погибли. А перед тем как умереть, меня один из них, попросил щенков найти.

- Прям попросил?

- Ну, как-то показал, где они лежат. Я пять дней искал.

- Картинками?

- Да.

Он повертел в руках щенка:

- Мал ещё, десятины четыре. Ему бы мамку, ещё пару десятин сосать. Ну, давай

попробуем. Касса, Касса, Касса... - закричал он вокруг, - Касса, Касса, Касса...

Из-за угла конюшни, неожиданно, вышла чёрная сейша, перепугав ещё не

распряжённых лошадей. Ростом кошка была немного поменьше моего Аравина, который,

раздувая ноздри, смотрел испуганно на неё.

- Это Кассара, три десятины назад вернулась, гуляла! Да вернулась не праздная,

десятину назад котёнка принесла, он ещё слеп. Вот её и попросим, молока у неё много

должно быть, может, поможет.

Савлентий протянул кошке щенка, она посмотрела на него недоверчиво, потом

огромным носом обнюхала волчонка, подошла ко мне, понюхала сумку. Потом раскрыла

пасть, и прикусив осторожно за шкирку щенка, из рук деда, утащила за конюшню.

- Ну, всё доставай второго, сейчас вернётся, заберёт, а я пойду остальных

расположу да на стол накрою, сами поди, тоже голодные?

- Есть немного, а не съест?

- Вот у неё и спросишь?

Я подождал ударов сто сердца. Из-за угла показалась кошка, видимо, она прекрасно

слышала наш разговор, поскольку подошла ко мне в плотную, обнюхала второго волчонка,

потом посмотрела мне в глаза и у меня отчётливо в голове возникла картинка - здоровая

кошка поедает щенка. Я рефлекторно прижал щенка к себе, возникла ещё одна картинка -

та же кошка поедает меня и щенка. До меня дошло, что она издевается. Она взяла у меня

из рук второго щенка, довольно звучно муркнула, и утащила за конюшню.

- Ух, ты! - на крыльце стояла Софья и вытаращено смотрела на уходящую кошку.

- Я не понял? - из дверцы чердака выглядывал Малик, - Она только хасана съест,

или тебя тоже.

- Ты тоже видел?

- Да.

- Она издевается!

- Ты уверен?

В голове промелькнула картинка довольных щенков.

- Теперь, точно уверен. Пошли лошадей распрягать, нам их ещё мыть.

Лошадей распрягли вчетвером, чердачной компанией, затем собрались их мыть,

черпая ведром из колодца, но на крыльцо вышел Савлентий.

- Ага, вы мне ещё лужи тут поразводите. Айда, обедать. Потом вон в ту сторону

поедете, там, в версте отмель на реке есть, когда обратно пригоните, в конюшню не

загоняйте. Пустите за оградой, уйти далеко они не смогут, зверья тоже нет, пусть пасутся, надо будет, Касса пригонит.

Мы скидали вещи, с вьючных лошадей в кучу, умылись, поливая друг, другу, из

ведра (что, зря доставали?), и пошли на кухню, но тут же были отправлены обратно.

- Вы бы ещё, луки притащили, никто вас здесь не тронет, идите железки снимайте.

За время, проведённое в лесу, мы привыкли даже по нужде, ходить с мечом,

кинжалом и желательно арбалетом. Через пять мер сидели за обедом. Отец достал

настойку:

- Разбавленная конечно, но что подарили "светлые братья", тому и рады.

- Уважили старика, наливай.

После чарки, как называл гномьи "рашки" Савлентий, молча пообедали. Стол не

ломился, но хватало солений, вяленой рыбы, и варёных овощей. А главное, свежий,

ароматный, с румяной корочкой хлеб.

- Ну, рассказывайте, надолго ко мне?

- Да особо не торопимся, - начал отец, - Если не в тягость тебе, то десятину

погостим.

- Добро. Можете и на подольше пожить, не прогоню и оплаты не возьму.

Он обвёл нас взглядом, остановил его на мне:

- Что с Кассой поговорил?

- А она шутница. Показала, что и меня бы съела.

- Ладно, дуйте лошадей купать, сами помоетесь, можете с собой кувшин вина

свекольного захватить, в сарае стоит. Софья, иди в свою комнату, там, в сундуке моя

одежда, подберёшь что. Во дворе домик маленький, это купальня, вода там есть. Ну а вы

трое, - старец оставил отца, Храма и Лекама, - потом помоетесь, посидите со стариком, пока купальня занята, расскажите-ка историю про светлых, с самого начала.

- Да тут уж, не со светлых, рассказ вести надо, - начал отец.

- Значит, говоришь, не был одарённым? - спросил Савлентий, после рассказа отца.

- Не был.

- А может, не глядели?