Белобородов Владимир Михайлович

преспокойно покинул конюшню.

Я уставился на Малика.

- Чего? В семидесятый день мокрого сезона.

- Так это же на следующей десятине!

- Я думал ты знаешь. Вы ведь постоянно вместе о чём-то говорите. Хотя... Забыл.

Какие у вас разговоры, только губами чмокаетесь.

Малик увернулся от полетевшего в него скребка, и исчез за дверью. Похоже,

доскребать придется в паре с Торкой.

После уборки пошёл в купальню, смыть запах, заодно обдумать: Где брать подарок?

По дороге кивнул эльфу:

- Спасибо!

- Я хотел подольше потянуть, чтобы посмотреть, как ты выкрутишься, но не

вытерпел, - хохотнул эльф.

Я прошёл в купальню, буквально через пять мер, дверь приоткрылась, я не видел

кто там, но точно знал. Я не знаю, как она определяла, когда я иду мыться, но каждый раз, через пять-десять мер, приоткрывалась дверь, и изящная ручка, протиснувшись, ставила

на скамью кружку с отваром. Затем дверь закрывалась. Я сначала был удивлён, и даже

хотел поговорить об этом с Софьей, но как-то раз, со мной пошёл мыться Малик, который

всё и разъяснил одной фразой:

- У нас отец любил отвар после купальни, и мама каждый раз приносила его ему.

После этих слов, все вопросы от падали сами собой, и я наслаждался

действительно чудесным отваром травницы, каждый раз обдумывая наши отношения.

Я пять дней размышлял, причем практически, всё время, вне зависимости от того,

что я делал, тренировал ли хасанов, или бился на мечах с Храмом, что же подарить Софье.

Спас меня от раздумий орк. Видя моё вялое состояние, на одной из отдельных со мной

тренировок, он поинтересовался его причиной, причём в присущей ему форме:

- Ты чего? Решил в гоблина превратиться? Так ты его уже переплюнул, он лучше

тебя бьется.

- А ты тоже его тренируешь? - чуть не вырвалось "младшего брата", но я вовремя

сдержался, памятуя судьбу Малика.

- Что случилось?

Я поведал ему причину своей растерянности, он расхохотался:

- Всего-то лишь! А у старших тяжело спросить? Иди к отцу, я не орк, если он тебе

не поможет! - при этом Храм хитро ухмыльнулся.

После тренировки, я нашёл отца и пересказал свою печаль.

- Пойдём, - без лишних церемоний, сказал отец.

Когда мы зашли в их комнату, он порылся в вещах и достал два мешочка:

- Вот здесь, - сказал он, выступая содержимое одного из них, представлявшее собой

золотую цепочку, и два кольца, - вернее всего прежние драгоценности Софьи. Их нашёл

Храм, когда обыскивал светлых, после боя. Можешь отдать ей просто так, если это

действительно её, как определить, сам решай.

- А вот здесь, высыпал он содержимое второго, где были золотые сережки,

небольшое колье с тремя камнями и два колечка маленького размера, - вернее всего,

драгоценности баронеты эн Шаравел, можешь выбрать любое.

- То есть всё грабленое!

- Можешь расценивать это так. А можешь как боевой трофей. Причём добытый,

тобой лично. Если ты думаешь, что благородно отдавать трофеи тем у кого их возможно,

забрали, то половина благородных, признают это колье своим. Больше скажу, почти все

драгоценности, меняли своих владельцев, и по большей части, нечестно, от этого, они не

теряют цену. Если ты спросишь, что предпочтет Софья, золотое украшение, заведомо

забранное когда-то у кого-то, или какую-нибудь безделушку, сделанную твоими руками,

поверь мне, выбор падет на первое.

Я молча взял колье, и драгоценности из первого мешочка, посмотрел на отца:

- Я подумаю, если что, верну.

- Можешь не возвращать, они настолько же мои, насколько твои, даже твои больше,

- кивнул он на драгоценности Софьи.

Я ещё день колебался, но всё-таки решился. Для начала, я проверил, Софьины ли

драгоценности из первого мешочка. Я не стал ходить вокруг да около, а просто разложил

их, на столе в землянке, и когда зашёл Малик, даже слов не надо было, чтобы понять -

Софьины. Малика я попросил ни о чём ей не рассказывать.

Вторым этапом, я ненавязчиво, по пути с очередного урока орка, завёл разговор о

трофеях, вернее о том, может ли считаться освободитель, являться полновластным

владельцем оных. Софья была полностью на стороне победившего, а вот Малик, явно

предполагая, что разговор идёт об украшениях Софьи, пытался уйти от ответа, пришлось в

лоб задать вопрос, он согласился, что трофеи, принадлежат победителю, вне зависимости

от того, сколько они были у разбойников. Но потом, пришлось раскрыть истинный смысл

моих вопросов, потому как он стал смотреть на меня, почти как на светлого. В свете новых

обстоятельств, Малик был полностью на стороне мнения отца.

В общем, настал день рождения Софьи, поскольку, моими стараниями, все уже

знали об этом, день этот для неё, изначально был вынужден быть особым. Начался он,

причём для всей той части нашей дружной семьи, что жила в доме, ещё до восхода солнца.

Дело в том, что я не подумав, прокрался в комнату Софьи ещё с вечера, когда она уснула, и

выложил её украшения, на стол. Нашла Софья их утром, вернее ещё ночью, она встала по

своим, женским делам, зажгла "светляка", и не смогла сдержать эмоций, выразив их в

форме визга. Соответственно, обо сне, после такой утренней побудки, забыли все. Орк, не

долго думая, отомстил мне, заодно и всем, кто жил в землянке, устроив нам ранний