Белое, черное, алое…

— Извините, здравствуйте. Владимир Иванович, вы в семьдесят первом году здесь работали?

Шеф наморщил лоб.

— Вроде бы работал. Что нужно?

— Вы ведь ничего не выбрасываете? — повторила я вопрос;

— Что нужно?

— Ваши журналы по проверке материалов на освободившихся из мест заключения надзорников.

— Хм, — хмыкнул шеф. — Я тогда вел журналы не только на административных надзорников, а и на всех освободившихся, проживающих на нашей территории. За каждым из них был закреплен оперативник, который должен был осуществлять профилактику. Вы думаете, я найду журналы тридцатилетней давности? — с сомнением спросил он.

— Найдете, — заверила я шефа. — Я даже знаю, где они могут лежать. Вон там, в канцелярии, старые шкафы, времен очаковских и покоренья Крыма. Там лежат какие-то журналы, которые Зоя ни разу не доставала. Она только время от времени открывает шкафы, фырчит, что архивные дела и надзорки класть некуда, а здесь какая-то макулатура пылится.

— Ну, пойдемте. — Шеф, кряхтя, поднялся и повел меня в канцелярию.

И действительно, в шкафу нашел свои рабочие журналы за искомый год, и сам удивился, что эта макулатура так долго тут пылится. Он присел на табуретку рядом со шкафом и стал с умилением перелистывать свои записи. Я его понимала, со мной тоже такое происходит, когда я в своих залежах ищу какую-нибудь справку и натыкаюсь на свои обвиниловки или ответы адвокатам; я усаживаюсь рядом с залежами и начинаю читать старые бумажки как захватывающий детектив.

— Какая фамилия вас интересует? — спросил шеф, подняв голову от пыльных страниц.

— Редничук, — ответила я.

— Сейчас. В каком году освободился?

— В семьдесят первом.

— Так так, вот Редничук. Это женщина?

— Женщина, — подтвердила я.

— Вот тут у меня отмечено, что она прибыла не с лучшей характеристикой. В местах отбывания наказания дважды совершала насильственные действия сексуального характера в отношении других осужденных, раз с причинением телесных повреждений, отказов не терпела. Почему-то не возбудили «хулиганку», непонятно.

— А кто ее профилактировал? — приплясывала я от нетерпения.

— Смотрите, — шеф показал мне строчку в журнале. — Хороший был опер, — вздохнул он. — А что?..

— Владимир Иванович, спасибо вам огромное. — Меня трясло от возбуждения. — Я вам потом все расскажу! Я поехала в РУБОП, сегодня воюем. Работаем по взрыву!

…К моменту моего появления в РУБОПе в коридоре, пристегнутые к кольцам, вделанным в стену, дожидались члены «Русского национального братства», они же по совместительству бойцы гвардии Вертолета, ныне покойного.

— Вы с ними работали? — поинтересовалась я у Василия Кузьмича.

— Работали, — махнул он рукой. — Глухо. Тупые как пробки, сама увидишь.

Пока глухо, — спохватился он, увидев мое недовольное лицо. — Если хочешь, еще поработаем.

— Ну сейчас я их допрошу, и поработаете в свое удовольствие. «Грибники» здесь?

— Здесь-то здесь, только эти уроды отрицают даже то, что знакомы между собой и с Вертолетом.

— Понятно, — рассмеялась я. — Обычная история. Это делается просто, в протокол заносится вопрос: «Знаете ли вы такого-то?» Ответ: «Нет, не знаю». — «Чем вы объясните, что на предъявленных вам фотографиях вы изображены вместе?»

— «Не знаю, это случайность». — «Чем вы объясните, что в вашей записной книжке фигурирует фамилия и номер телефона этого человека?» — «Ума не приложу!» — «Чем вы объясните, что в его записной книжке фигурирует ваша фамилия и номер телефона?» — «Понятия не имею, его книжка, у него и спрашивайте». — «Чем вы объясните, что этот человек запечатлен в качестве свидетеля на вашей свадьбе на видеокассете, изъятой у вас дома при обыске?» — «…» Далее к протоколу пишется сопроводительная, и протокол направляется прямиком в программу «Потустороннее».

Я как в воду глядела, допрос всех троих происходил именно так, как я описала. Но это не страшно, пусть скажут эту чушь, а мы запишем, а они распишутся, да еще в присутствии адвокатов. Пусть потом суд посмеется.

С этими тремя «братьями» я разделалась в общей сложности за сорок минут.

Теперь предъявить их «грибникам» на опознание, внести сумятицу в стройные ряды и распихать по разным камерам. Пусть поволнуются, забудем о них на время.