«Белое дело». Генерал Корнилов

Революция и гражданская война — огромный пласт пашей истории, целая эпоха, предстающая перед нами тысячью сторон и граней, исполненная драматизмом борьбы, поражений и побед. Неверно думать, что это всего лишь вчерашний мир, канувший в небытие. Нет, он живет, говорит, кричит, требует внимания, настаивает на понимании, на справедливости. Каждый историк, обращавшийся к документам той эпохи, это хорошо знает, чувствует.

Как же рассказать об этом?

Всякое историческое описание несет на себе печать эмоций и своеобразия мыслей историка. В ряду других причин его больше всего меняет время. В описаниях, приближенных к событиям, эмоционального больше, во всяком случае ощущается оно сильнее. В описаниях, от которых события уже удалены в глубь истории, мысль должна преобладать.

Это не значит, что в данном случае труд историка становится бесстрастным. Просто дистанция времени позволяет с более глубоким пониманием подойти к предмету познания.

И снова искусство, поэзия идут здесь впереди исторической науки, указывая ей путь. Мы начали стихами В. Маяковского, написанными в середине 20-х годов, а закончить хочется стихами Р. Рождественского. Ужо в наши дни он побывал на парижском кладбище Сен-Женьев-де Буа, где похоронены многие участники «белого движения»:

Я прикасаюсь ладонью к истории.
Я прохожу по гражданской войне…
Как бы хотелось им
в Первопрестольную
въехать однажды
на белом коне!..
…Как они после —
забытые, бывшие —
все проклиная и нынче и впредь,
рвались взглянуть на нее,
победившую,
пусть непонятную,
пусть непростившую
землю родимую!
И —
умереть.
Полдень.
Березовый отсвет покоя
В небе —
российские купола.
И облака,
будто белые кони,
мчатся
над Сен-Женьев-де Буа…

Из крови, пролитой в боях,

Из праха обращенных в прах,

Из мук казненных поколений,

Из душ крестившихся в крови,

Из ненавидящей любви,

Из преступлений, исступлений

Возникнет праведная Русь.

Я за нее одну молюсь…

М. Волошин

Побег

Ранней весной 1915 г. 48-я «Стальная» пехотная дивизия прикрывала отход русских войск Юго-Западного фронта с Карпат. Ее «зарывчатый» начальник, генерал-лейтенант Лавр Георгиевич Корнилов, в нарушение полученного им приказа не сумел вывести дивизию из-под германского контрудара. Она была рассечена, частично окружена и пленена. Попал в плен и сам раненый Корнилов.

Казалось, его военная карьера закончилась. А до этого она шла довольно быстро, хотя к началу мировой войны Корнилов не был широко известен в армии. Родившийся в 1870 г. в станице Каркарлинской Семипалатинской области в семье казака, дослужившегося до чина хорунжего, а в отставке ставшего волостным писарем, он закончил Омский кадетский корпус и Михайловское артиллерийское училище. В 1892 г. был направлен в Туркестан; через три года поступил в Академию Генштаба и закончил ее с золотой медалью. Затем начал тянуть «служебную лямку» в Польше и снова в Туркестане. Здесь молодой Корнилов был «задействован» в разведывательных операциях, связанных с русскими военными экспедициями в Восточной Персии. Журналы печатали его обзорные статьи о Персии и Индии, а в 1901 г. он даже опубликовал книгу «Кашгария и Восточный Туркестан». В годы русско-японской войны Корнилов был начальником штаба стрелковой бригады, за храбрость получил Георгия 4-й степени. Затем вновь служба в разных военных округах — в Туркестане, на Кавказе, в Прибалтике. В 1907 г. в чине полковника Корнилова назначили военным агентом в Китае, и он хорошо изучил эту страну. Мировая война застала его начальником 9-й Сибирской стрелковой дивизии; вскоре он получил 49-ю пехотную дивизию, а затем 48-ю, которую и «положил» в Карпатских горах.

По факту разгрома дивизии тогда же было учинено следствие, но за отсутствием начальника дивизии, а главное из-за стремления командных «верхов» — главнокомандующего Юго-Западным фронтом, генерала II. И. Иванова, и Верховного, великого князя Николая Николаевича, — замять дело оно спускалось на тормозах. Более того, разгром дивизии эти «верхи» попытались представить подвигом, поскольку вышедшие из окружения части сохранили все же свои боевые знамена.