Белое дело в России. 1920–122 гг.

Истоки противоречий Главного командования ВСЮР со структурами управления Кубанского Края восходят к лету 1918 г. Накануне Второго Кубанского похода из штаба Добрармии было направлено официальное письмо атаману – генерал-лейтенанту А. П. Филимонову, в котором были четко обозначены приоритеты взаимоотношений в сфере «разрешения вопроса об организации вооруженной силы». В принципе данное заявление не выходило за рамки военно-политического соглашения, заключенного еще генералом Корниловым в марте 1918 г., в ауле Шенджий, при объединении Добровольческой армии с Кубанским Правительственным отрядом. Командование Добрармии по-прежнему сохраняло за собой военное руководство, усиленно подчеркивая, что только при восстановлении военного единства возможно политическое сотрудничество: «Местные полки и пластунские дивизии первой очереди, призывавшиеся на службу в мирное время и составлявшие части общегосударственной армии, и теперь должны составить отнюдь не территориальные временные Кубанские войска, а войти в состав Добровольческой армии, выполняющей общегосударственные задачи и составляющей кадр будущей Великой Армии». 3 августа 1918 г., в преддверии созыва Краевой Рады, Деникин выражал уверенность, что местный парламент «создаст единоличную твердую власть, состоящую в твердой связи с Добровольческой армией». Указывались приоритетные направления краевой политики: «Только казачье и городское население Области, ополчившееся против врагов и насильников и выдержавшее вместе с Добровольческой армией всю тяжесть борьбы, имеет право устраивать судьбу родного края. Но пусть при этом не будут обездолены иногородние: суровая кара палачам, милость заблудившимся темным людям и высшая справедливость в отношении массы безобидного населения».

Существенно усилил позиции генерала Деникина приказ № 145 от 30 мая 1919 г. После признания Главкомом ВСЮР власти Верховного Правителя России южнорусские казачьи войска должны были самостоятельно решить вопрос о своем правовом статусе в отношениях с Омском. Приказ № 7 от 12 июня 1919 г. устанавливал: «Все занимаемые Вооруженными Силами Юга России территории, лежащие вне пределов областей казачьих войск в границах их, существовавших до 28 октября 1917 г., поступают в управление Верховного Правителя России, а временно – в управление Главнокомандующего Вооруженными силами на Юге России»[92]. Данная проблема, как отмечалось выше, решалась, во-первых, через признание Российским правительством казачьего самоуправления (Грамота от 7 мая 1919 г.), а во-вторых, посредством организации представительных структур Южнорусской власти, проекты которой рассматривались на заседаниях Южно-русской конференции государственных образований в течение лета – осени 1919 г. Однако одновременно с попытками сближения с Главным командованием росло и обоюдное противостояние, выражавшееся в т. н. «таможенной войне» между Кубанским Краем и губерниями, подведомственными Особому Совещанию, в продовольственной политике, – все это нарушало порядок комплектования и снабжения частей ВСЮР.

Косвенно на отношения с добровольческим командованием влияла и политическая система Кубанского Края, при которой власть атамана ограничивалась представительными структурами – Краевой и Законодательной Радами. Лояльность в отношениях между Деникиным и атаманом Филимоновым не могла компенсировать противодействия «самостийной оппозиции» в Парламенте. Поэтому в октябре 1919 г. главой Отдела законов Особого Совещания К. Н. Соколовым и группой депутатов Рады обсуждался проект изменения Временного положения об управлении Кубанским Краем – т. н. «кубанской конституции». Предполагалось усилить власть атамана и правительства, взяв за образец политическую систему Донского Войска. Для этого следовало упразднить Законодательную Раду, передав законодательные функции атаману и назначаемому им правительству. Высшей властью в Крае становилась Краевая Рада, созываемая ежегодно атаманом. Только перед ней он отчитывался бы в своих действиях[93]. Спецификой Краевой Рады, как и всех представительных структур казачьих войск России, было отсутствие в ней партийных фракций (первую политическую группу, «объединенную группу федералистов-республиканцев», пытался создать осенью 1919 г. заместитель председателя Рады П. Л. Макаренко). Депутаты представляли территориальные округа, и поэтому разница их политических взглядов была относительной. Тем не менее еще с 1918 года сложилось разделение на «черноморцев» (делегатов из южных и юго-западных отделов Края, примыкавших к Новороссийской губернии) – сторонников «самостийности» и «линейцев» (делегатов из отделов, пограничных с горскими народами), поддерживающих политику Главкома ВСЮР. «Отдельские» совещания стали «политическими клубами» Рады. «В них предварительно решались все важные вопросы, стоявшие на повестке… На пленарное заседание приходили с уже готовыми решениями»[94].