Белое дело в России, 1920–1922 гг.

Пожалуй, наиболее известными в Забайкалье новыми политическими фигурами к началу 1918 г. стали Семенов и Унгерн. Они вместе служили в 1-м Нерчинском казачьем полку и были убежденными противниками большевиков, знали тонкости «восточной психологии» (Семенов вырос среди бурят, хорошо говорил по-монгольски, был знаком с буддизмом; известен был также интерес Унгерна к монгольской истории и буддизму.) В июле 1917 г. Семенов получил мандат уполномоченного комиссара Временного правительства по формированию добровольческих частей на Дальнем Востоке. Используя полученные права, Семенов приступил к созданию Монголо-бурятского полка. По убеждению атамана, для этого необходимо было иметь «наличие боеспособных, не поддавшихся разложению частей, которые могли быть употреблены как мера воздействия на части, отказывающиеся нести боевую службу в окопах»[990]. Отмечалось также и общественно-политическое значение формируемой воинской части. В создании полка «заключалась глубокая государственная мысль: подойти к этим инородцам, как к русским гражданам, прилечь их к общерусской работе и постепенно уничтожить то средостение, которое, в силу исторических условий, существовало раньше между русскими и инородцами»[991].

Не миновала Забайкалье и тенденция создания новых государственных образований. В 1917–1918 гг. началось обсуждение возможности бурят-монгольской автономии, имеющей собственные вооруженные силы. Это намерение было санкционировано, в частности, 1-м общенациональным съездом монголов и бурят Забайкальской области и Иркутской губернии (проходил 7—15 октября 1917 г.), призвавшим органы местного управления (аймачные комитеты) всячески содействовать призыву добровольцев в конный Монголо-бурятский полк.

После 1917 г. в регионе было восстановлено хошунное (волостное) и аймачное (уездное) управление, в Чите начала работу Бурятская Народная Дума. В специальной докладной записке Председателя Народной Думы бурят-монголов Восточной Сибири Д. Сампилона на имя главы Совета министров Российского правительства П. В. Вологодского (9 февраля 1919 г.) отмечалось, что «переворот 1917 года… дал возможность бурят-монголам организоваться на началах местного национального самоуправления… Такое самоуправление, беря начало с мест, образовало сельское самоуправление – «сомон», затем волостное – «хощун» и, наконец, уездное – «аймак», которые объединялись наверху общим с прочим населением земством: в пределах Забайкальской Области – Областным, а в Иркутской губернии – губернским. Только в аймаках, в отличие от русских уездов, имеются хошунные и аймачные суды. В целях же согласования и руководства работами национальных учреждений был организован Центральный Национальный Комитет в Чите с отделом в Иркутске. Кроме того, общенациональным съездом на Национальный Комитет возлагалась масса работы культурно-национального и просветительского характера, вследствие чего Комитет должен был существовать и существует ныне в лице Народной Думы со многими отделами: школьным, земским, административным, горнопромышленным и др., – на правах постоянного органа культурно-национальной автономии бурят-монгольского населения Восточной Сибири. При нем и его иркутском отделе были организованы Училищные Советы, в ведении коих должны были находиться все бурят-монгольские школы (начальные, высшие начальные и т. д.), с казенными кредитами, отпускаемыми на них и на все культурно-просветительское дело бурят-монгол». В записке подчеркивалось, что структуры местной власти опираются на тысячелетние традиции самоуправления бурят и монголов[992].

Вслед за полком Семенова формировался Особый Маньчжурский отряд с целью объединить в себе подразделения из всех родов войск (пехоты, кавалерии, артиллерии), имевшихся в регионе. Кстати, по своему национальному и социальному составу ОМО нельзя назвать вполне «азиатским». В нем служили не только буряты, монголы, китайцы, японцы, но и русские казаки, демобилизовавшиеся солдаты, гимназисты-добровольцы, даже сербские солдаты и офицеры.

Сосредоточившись на пограничной станции Маньчжурия, «семеновцы» успешно сражались против красногвардейских отрядов и «красных казаков», возглавлявшихся С. Лазо, и в результате 1 сентября 1918 г., с помощью частей Чехословацкого корпуса, заняли Читу.