Белое движение. Исторические портреты (сборник)

Не подлежит сомнению, что формированием при немецкой поддержке и на немецкие деньги Астраханского монархического отряда немцы преследуют ту же цель. По дошедшим до меня сведениям, кандидатами на формирование и командование этой армией или отрядом немцы называли Ген[ералов] Залесского, Павлова и меня. Генерал Залесский известен всем как слишком ярый поклонник немцев и поэтому был нежелателен им, я, хотя известен как определенный монархист, но из людей непокладистых, который на немецких помочах не пойдет, да к тому же и открытый противник немецкой ориентации, пришлось немцам остановиться на Павлове, как на определенном монархисте, но человек е, не привыкшем к работе [70] и таком, которого легко обойти. Его к вам и прислали (Деникин вспоминал: «Павлов побывал у меня в Тихорецкой, осведомился об отрицательном отношении моем к новому формированию, но должность принял». – А. К. ).

Боюсь я также, что для того, чтобы отвлечь от Вас офицеров, из которых лучший элемент монархисты, немцы не остановятся и перед тем, чтобы и здесь в Малороссии или Крыму формировать армию с чисто монархическим, определенным лозунгом. Если немцы объявят, что цель формирования [ –] возведение законного Государя на престол и объединение России под Его державою, и дадут твердые гарантии, то для такой цели, как бы противно ни было идти с ними рука об руку, пойдет почти все лучшее офицерство кадрового состава.

В Ваших руках, Михаил Ва сильевич, средство предупредить еще немцев (чистым намерениям которых я не верю), но для этого Вы должны честно и открыто не мешкая объявить, кто Вы, куда и к какой цели Вы стремитесь и ведете добровольческую армию.

Объединение России великое дело, но тако й лозунг слишком неопределенен, и каждый даже ваш доброволец чувствует в нем что-то недосказанное, так [как] каждый человек понимает, что собрать и объединить рассыпавшееся можно только к одному определенному месту или лицу, Вы же об этом лице, которое может быть только прирожденный законный Государь, умалчиваете. Объявите, что Вы идете за законного Государя, а если Его действительно уже нет на свете, то за законного же Его наследника, и за Вами пойдет без колебаний все лучшее, что осталось в России, и весь народ, истосковавшийся по твердой власти. Добровольному отречению Государя в пользу Михаила и законности этого акта никто из здравомыслящих людей никогда не поверит.

Верю, что Вам, Михаил Васильевич, тяжело признаться в своем заблуждении, но для пользы и спасения родины и для того, чтобы не дать немцам разрознить последнее, что у нас еще осталось, Вы обязаны на это пойти, покаяться откровенно и открыто в своей ошибке (которую я лично все же приписываю любви Вашей к России и отчаянию в возможности победоносно окончить войну) и объявить всенародно, что Вы идете за законного Царя и восстановление под Его скипетром России. Время не терпит.

Я верю, что если Вы это объявите, то не может быть сомнения в твердости и непоколебимости такого Вашего решения, и верю в т о, что Алексеев мог заблуждаться, но на обман не пойдет.

Готовый к услугам Вашим

Гр[аф] Келлер»

Важно отметить, что Федор Артурович, по-видимому, попытался расширить круг лиц, знакомых с этим письмом, придавая ему таким образом характер открытого. О получении «собственноручно» снятой графом копии письма вспоминает, цитируя его, Георгий Николаевич Герцог Лейхтенбергский, один из видных представителей той части русской общественности, которая находила возможным опираться на немецкую помощь. Еще одна копия сохранилась в бумагах Деникина, которому она была направлена Келлером при следующем сопроводительном письме: