Белое движение. Исторические портреты (сборник)

Существует и еще одна деталь, немаловажная для выявления истинных преступников. Уже осенью 1919 года, то есть по относительно свежим следам, прозвучало следующее утверждение: «Бывший главнокомандующий русскими войсками на Украине генерал гр[аф] Келлер расстрелян в декабре прошлого года не большевиками, а петлюровцами из контр-разведки Ковенко в Киеве». М. Н. Ковенко, инженер и социал-демократ, в конце 1918 года возглавлял «Главную», или «Верховную», «следственную комиссию Директории по борьбе с контрреволюцией (! – А. К. )». Коновалец утверждает, что комиссия пользовалась личным покровительством члена Директории А. Андриевского и даже намекает на то, что она относилась к организациям, создававшимся в качестве «личной гвардии» того или иного из «директоров». А Винниченко, рассказывая о своем соперничестве с Петлюрой, так описывал расстановку сил внутри Директории: «Меня поддерживал Макаренко, а Петлюру – Андриевский. Швец склонялся то на ту, то на другую сторону». Учитывая также, что Ковенко был и соратником Петлюры еще с весны 1918 года, его комиссию следует отнести к «петлюровскому» крылу руководства УНР, которое имело наиболее тесные связи с военными.

Коновалец горячо утверждал, что к убийству Келлера он непричастен; насколько можно ему верить? По крайней мере основания для недоверия дает, например, свидетельство генерала Н. Н. Шиллинга, фактически обвинившего украинского военачальника в вероломстве. «Сейчас же по вступлении Петлюровских войск в Киев, – рассказывает Шиллинг, – я с генералом Ломновским отправились к командиру корпуса, бывшему австрийскому офицеру Коновальцу… Мы к нему обратились с просьбою относительно офицеров Добровольческой армии, находящихся под арестом в Педагогическом Музее (помещения Музея были новой властью превращены в подобие концентрационного лагеря. – А. К. ), прося либо их скорее освободить, либо распорядиться и приказать, чтобы над арестованными не было никаких насилий. Коновалец обещал все быстро разобрать и освободить арестованных (выполнено не было. – А. К. ). Я, не доверяя Петлюровцам, на свою квартиру уже не вернулся… Дня через два решил все-таки пройти к себе домой, но не дошел немного до дома, где я жил, как меня встретил мой крестник, кадет 1-го Петербургского Кадетского Корпуса, поджидавший меня для того, чтобы предупредить, что я не должен идти домой, так как два раза у нас на квартире были Петлюровцы, все обыскивали и спрашивали о том, где я». Генерал Черячукин, правда, утверждал, что аналогичное заступничество с его стороны возымело самое благотворное действие, но отношение к Дону у руководства УНР было иным, нежели к Добровольческой Армии, да и заключительный пассаж рассказа Черячукина все же наводит на довольно мрачные подозрения…

«Около 8 час[ов] вечера 20/XII [нового стиля], — вспоминает Черячукин, – ко мне прибежала одна сестра милосердия и сообщила, что сегодня ночью всех арестованных при переводе из музея в тюрьму решено расстрелять, и просила содействия.

…По телефону я просил Коновальца не перево дить ночью, и начальника караула в музее хорунжего Григорчука просил усилить караул, если перевод все же состоится.

Перевод не состоялся. Было ли это распоряжение атамана Коновальца, или сведения сестры милосердия были недостаточно верны, я не знаю, но нек оторые основания она очевидно к этому имела, так как в следующую ночь (с 21 на 22) также при переводе из Михайловского монастыря, где был арестованный граф Келлер, он был предательски убит в 4 часа утра пулей в спину на площади у памятника Богдана Хмельницкого».

Не будем акцентировать внимания на том, что в качестве даты убийства называют также ночь на 8 (21) декабря, то есть ту же, когда якобы готовилась и расправа с узниками Музея: в мемуарных свидетельствах зачастую временны́е интервалы заслуживают большего доверия, чем «точно» называемые даты, и потому утверждение Черячукина кажется нам достовернее. Более того: если подозрения верны и своевременное вмешательство Донского представителя спасло офицеров, – оно же могло подтолкнуть к незамедлительным действиям в отношении Келлера, пока и о нем не просочилась какая-либо нежелательная для будущих убийц информация. И все это подводит к главному вопросу: а почему, собственно, убийство нужно было осуществлять тайно?