Белое и черное

Снова усмешка. В коротком изложении суть ее такова: «Наивный. Прозрачен как стекло. Даже трогательно. Надо взять на вооружение. Или это специальный ход? Но зачем? Да нет – он и в самом деле дурачок наивный».

Надо было выкручиваться.

– Да какого Луя, Нерон! Я и не особо прятался!

Не сработало, и очередная легкая ухмылка («я видел первую реакцию – не проведешь, смешно») стала оценкой моей маскировке.

– Ладно, расскажешь потом, как прошло. Так ты и вправду вчера получил пятую заслугу? – спросил Нерон, но было видно, что он уже потерял интерес к этой теме.

– Да, – ответил я.

– Понятно. Смотри, все эти прозвища геев ничего общего не имеют с действительностью! – заговорил Нерон уже гораздо более заинтересованно. Каждый раз, когда он касался подобных вопросов, его охватывало научное вдохновение. – Да и вообще, почему людей, склонных к гомосексуализму, называют сынами Земли? Ведь Гея у греков – это Мать Земля, жена Урана. Или вот еще: в нынешних Штатах волосатых геев называют медведями. Я для интереса трахнул сначала волосатого мужика, потом медведя – ничего общего! А нынче на Руси, в тюрьмах, их называют петухами!

– Неужели пробовал? – не удержался я.

– А то! И гамбургского, и обычного! Ничего общего! Только боль, много крови и воплей. Я бы сказал, что петухами надо называть девственниц. Кстати, это идея! – Нерон сделал пометку в блокноте, который возник в его руке.

Любопытный парадокс: во всем, что касается одежды и привычек, Нерон – неисправимый ретроград. Но во всем остальном он неутомимый экспериментатор и новатор… Я здесь почти пятьсот лет и то давно уже достиг пресыщения, Нерон же здесь более двух тысяч… Впрочем, в первые сто лет моего пребывания оргии в звериных шкурах были едва ли не самым невинным моим времяпровождением. По сравнению с некоторыми другими, скажем так, видами развлечений, в подобных оргиях греха было не больше, чем в первом поцелуе.

– Слушай, Нерон, а где-то в Норвегии, кажется, лесбиянок называют ножницами. Ты с ножницами в коитус не пробовал вступать? Гарантирую тебе острые ощущения… – попытался съязвить я.

– Очень остроумно, – скривился мой собеседник и, перелистывая листы блокнота и что-то напевая себе под нос, ретировался.

* * *

Черный тролль был известен и в Логунвосте. Впрочем, вряд ли упоминание о нем могло всерьез напугать кого-то в городе, славившемся своими героями. Разве что маленьких деток, которым перед сном родители рассказывают сказки про драконов и прочих чудищ, чтобы малыши, превозмогая детский страх, мужали и вырастали достойными сынами своего народа.

Рассказывали такие сказки и Фросту Шодеру. Хотя долгие разговоры никогда его не увлекали. Вот лазать по деревьям, драться со сверстниками, скакать на коне, стрелять из лука, метать копье – эти занятия Фросту были больше по душе. Рассказы о подвигах героев его увлекли позже, подростком.

В особенности же деяния легендарного героя Хейля не давали спокойно спать рыжеволосому мальчишке. Сказания и легенды про этого доблестного витязя наполняли сердце Фроста решительностью и жаждой подвигов.

«…Прекрасноликий Хейль с места перепрыгнул через круп своего верного скакуна, схватил огромный валун и подставил его под копья и стрелы, которые должны были вонзиться в бок его гнедого жеребца. Коварные асторцы пустили больше двух десятков копий и стрел, и все они, не нанеся вреда путникам, впились в каменную глыбу, которую держал неустрашимый Хейль. После чего герой кинул валун в нападавших, и пятеро из них были сокрушены, остальные же спасались бегством…» – читал Фрост и мечтал вырасти таким же мощным и непобедимым, таким же умным и неустрашимым, как легендарный ригелец.

Начитавшись и наслушавшись о подобных приключениях, двенадцатилетний Фрост упросил родителей отдать его на обучение в гвардию Ригеля. Мальчик решил, что станет Защитником – посвятит жизнь тому, чтобы оберегать покой родного города и своих близких, а если понадобится, то и всего Лесогорья.

Древний замок Ригель – сердце Логунвоста. Именно на землях этого замка проходили строгий отбор, а потом и обучение будущие герои Лесогорья. Правила для воспитанников гвардии Ригеля были жесткими – начать с того, что родители, которые передавали своего сына в руки наставникам, могли навещать его не чаще чем раз в году. Лишь когда их ребенку исполнялось семнадцать и он мог поступить на службу в гвардию – а получали это право отнюдь не все воспитанники, – родители наконец могли видеть своего повзрослевшего сына чуть чаще.

Те же юноши, которые прошли обучение в гвардии, но по разным причинам не были отобраны для службы, становились вольнонаемными солдатами. И это – отдельная славная страница Логунвоста!

Надо сказать, что воины из города героев ценились как наемники особенно высоко. Многие вельможи и даже короли не гнушались прибегать к их услугам.

И не было большей чести для отца и матери ригельца, чем стать родителями героя, прославившего Логунвост. Даже если сын их был убит в бою, подвиги его становились предметом гордости родителей и поводом для восхищения ими – теми, кто воспитал героя.