Белое и черное

– Прощай, и пусть Светлые Силы помогут тебе, – с этими словами Скогур-Норти стукнула каблуком об пол, вновь обернулась птицей и упорхнула в открытое окно.

Юноша оделся и вышел на кухню. Мать уже собирала к завтраку. Было понятно, что она все знает – как и откуда? Спросите у материнского сердца.

Заплечный мешок был давно приготовлен, осталось только положить туда сухарей, вяленого мяса и флягу с водой.

Фрост наскоро перекусил и встал обнять мать на прощание. Она подошла, посмотрела на него исподлобья – глаза у нее были красные и влажные, – потом взяла его лицо в руки и сказала твердо, без малейшей слабины в голосе:

– Вернись. Убей его и вернись.

Ответа она не ждала, а сразу отвернулась и принялась убирать со стола. Фрост прошептал в ответ что-то невнятное и вышел из дома.

Долго Шодер звал Ани, чтобы попрощаться, но она так и не вышла, а приживалка вынесла юноше записку. Он сам не понял – расстроился или обрадовался такому невниманию со стороны возлюбленной. С одной стороны, грустно, конечно, когда тебя твоя будущая жена не хочет проводить на подвиг, как полагается по обычаям Логунвоста и как пишут в легендах. С другой, Шодер понимал, что расставание будет очень непростым, а чувства – вотчина женщин и менестрелей. Воину они только мешают настроиться должным образом. Так Фроста учили в Ригеле.

И уж точно, если бы Ани опять начала говорить что-то такое, что и во время их последней встречи, вряд ли бы это поддержало боевой дух Шодера. К тому же, хотя Фрост и боялся себе в этом сознаться, что-то из сказанного ею казалось ему разумным… А вот уж подобных настроений воин и вовсе не должен себе позволять – если усомнишься в правильности пути, и рука, и дух потеряют твердость. Тогда пиши пропало.

Он прочел записку, хмыкнул, еще раз грустно посмотрел на окно возлюбленной, в котором даже ни разу не дрогнула тюлевая занавеска, оседлал эльфийского скакуна и помчался в сторону леса. И лишь когда он удалился достаточно далеко – только тогда занавеска на окне пошевелилась.

* * *

В главный офис одной из крупных российских телекомпаний зашел неприметный человек. Лет сорока пяти, невысокого роста, субтильной комплекции. Шел слегка сгорбившись. Увидав такого господина, посторонний бы решил, что это либо ученый книжный червь, либо мелкий чиновник.

Несмотря на теплый день, он был одет в неновый серый плащ и такую же шляпу. Субтильный поднялся на лифте на самый верх – к генеральному, подошел к молоденькой секретарше и, протягивая ей традиционную шоколадку, что-то произнес. При этом если бы посторонний мог видеть и слышать их разговор, нашел бы в нем немало любопытного. Пока посетитель говорил с белокурой секретаршей, темно-карие зрачки его глаз вдруг на мгновение стали ярко-желтыми, а потом снова карими. Девушка, которая встретила незнакомого, скромно одетого посетителя дежурными фразами: «Спасибо, конечно, но я сладкое не употребляю» и «Разве у вас назначена на сегодня встреча у господина Милославова?», еще через секунду радостно прятала шоколадку в ящик стола и со словами: «Конечно-конечно, я немедленно сообщу Михал Михалычу, вы пока располагайтесь, кофе будет через минутку», убежала в кабинет к главному. Чтобы наш посторонний наблюдатель не мучался вопросами, что же такое было сказано или какая служебная ксива показана в ходе их краткой беседы, сообщим – незнакомец, блеснув желтыми зрачками, сказал только «добрый день». Никаких документов не показывал, а сразу же после этого снял шляпу, обнажив побеждающую лысину, плащ, под которым оказался такой же немодный и не очень свежий серый костюм, повесил верхнюю одежду на вешалку и присел, приготовившись ждать. Еще через несколько секунд блондинистая секретарша выпорхнула из кабинета главного и заговорщическим шепотом сообщила гостю:

– Буквально две минутки! Михал Михалыч говорит по телефону. Я пока кофе сделаю.

Через пару минут девушка уже вносила кофе в кабинет, где на краешке стула сидел лысоватый посетитель, а директор телекомпании внимательно его разглядывал, борясь с чувством легкой брезгливости. Он сам не понял, почему велел Олечке сразу же проводить незнакомца в кабинет, и уже не помнил, как она представила гостя.

«Чертовски много работы. Надо отдыхать».

– Слушаю вас, – сказал Милославов.

– Я, собссна, вот по какому делу, – сказал незнакомец в сером. – Мы хотели бы вам предложить один телевизионный проект. Как нам кажется, весьма удачный.

«Господи, почему ко мне с этим? – подумал директор. – Что, Володька в отпуске, что ли? Бред какой-то».

Вслух директор телеканала поинтересовался – чтобы сразу, так сказать, все выяснить, а потом уже переадресовать странного господина к менеджерам уровнем пониже:

– Во-первых, кто это «мы»? А во-вторых, почему вы с этим пришли ко мне, а не к продюсерам?

– Михал Михалыч, позвольте, я вам все объясню. Есть такая тайная организация. Ее название вам ничего не скажет, поэтому нет смысла произносить его.

– Что еще за… – скучающим тоном пытался вмешаться Милославов.