Белое и черное

Я витал вокруг блондинки, как пчела вокруг цветка, вдыхал ее ароматы, пытался прикоснуться к упругостям, выглядывающим из-под блузки, гладил ее колено, но ничего этим не добился. Она не чувствовала моих прикосновений, а я – ее кожи. Измученный, я хотел сделать глоток виски, но вместо этого просто провалился в стакан. Но ни запаха, ни вкуса, ни даже структуры напитка не почувствовал. Обнаружил себя внизу под стойкой, но, в отличие от завсегдатаев, совершенно трезвым.

Хуже стало только тогда, когда к блондинке подсел другой. Высокий, спортивный, патлатый, небритый, лет примерно тридцати – он относился к той самой категории мужчин, которых принято называть мачо.

Она кокетничала мало, он был обаятелен – их разговор протекал по типичному руслу подобных бесед. Через какое-то время они ушли вдвоем, и я даже полетел было за ними, но потом остановился и вернулся в бар… Я понял, что пытки в спальне уже не выдержу…

– Ну, все-таки ты навязал этому духу свою волю… – сказал Император.

Мы оказались в поле под звездами. Млечный Путь просматривался прекрасно и напоминал скорее не молочную дорогу, а бриллианты, брошенные в небеса щедрой горстью. Люцифер лежал на спине и любовался ночным небом.

– В каком смысле?

– Твоя духовность иная, нежели у того господина, к душе которого ты присоединился. Ты быстро понял, что страдать бессмысленно, и сам ушел от страданий, вернувшись в бар. А тот ловелас, точнее, его бестелесная сущность, отправился бы с ними и продолжал мучиться.

– Но ведь для того, чтобы попасть в такой ад, совсем не надо умирать – разве не в пекле находятся вполне еще живые наркоманы, алкоголики? Да, и этот любитель женщин еще через несколько лет, даже если бы остался жить, но не имел бы ни денег, ни сил для соблазнения красоток, оказался бы в аду.

– Совершенно верно. Ад – это не географическое понятие, а психологическое. Так же, как и рай.

– И вот так он и будет летать и мучиться до бесконечности?

– Конечно. Так и будет, – Император зевнул, – пока сам не очнется однажды, не поймет, что тратит время и силы впустую, что сам над собой издевается.

– Но на это могут уйти тысячелетия… – предположил я.

– Именно. Но там время течет иначе. В каком-то смысле его – времени – там просто нет. Оно вновь появится, только когда он очнется от своего заблуждения и покинет собственный ад.

– Именно за такими, как он, и спускался в подземное царство Спаситель? Чтобы они очнулись и посмотрели вверх?

– Ты задаешь вопросы, не требующие ответа, – хмыкнул мой собеседник.

– А как же тогда наказания? Карма, как ее называют индусы? Или – по христианской терминологии – воздаяние за наши грехи?

Люцифер не ответил мне. Не меняя позы, он оторвался от Земли и стал медленно подниматься к звездам. Даже руки у него по-прежнему оставались сцепленными на затылке, будто бы он не взлетал, а продолжал лежать в поле. Вскоре он слился с Млечным Путем, оставив мне короткий мысленный ответ: «Позже…»

* * *

Убив старика, тролль продолжил путь. Все шло по плану – Тот, кто приносит смерть, был полон злобы и решимости, воображая – нет, даже предвкушая – новые и новые победы. Убийство эльфа – хорошее начало Великого похода. В том, что поход станет великим, тролль не сомневался.

Итак, все шло прекрасно, если бы не одно «но». Как яркий свет в лицо спящего, как треск ветки под ногой крадущегося – так Тому, кто приносит смерть, мешал рисунок старика эльфа. Точнее, троллю не давала покоя не сама картина, а то, что он думает о ней. Мысли об этой дурацкой белой точке мешали, отвлекали, раздражали.

– Какая-то… гр-р-р-рх-х-х… глупость… Почему он не побежал? Чтобы показать мне эту мазню? Просто сумасшедший…

Эта мысль устраивала тролля, точнее, должна была устраивать – на сумасшествие эльфа можно было списать все непонятное! Но… не получалось. Тролль был умен, он смотрел в глаза старика, чувствовал могучую магию, которой тот владел, – эльф не был сумасшедшим! Не без причуд, но не сумасшедший. И эльф прекрасно понимал, что его сейчас убьют, и, хотя был готов к смерти, умирать не хотел. Это тоже было видно… Он будто бы принес себя в жертву. Чему?

Тролль даже ступать стал как-то тяжелее и размереннее – будто бы пытаясь более твердым шагом вбить в себя уверенность.

– Он просто старый глупец… Решил умереть необычно… Скучно, наверное, стало картинки рисовать… Да, в этом дело!

Не срабатывало. Будто бы невытащенная заноза – сколько угодно можешь пытаться о ней забыть, даже умудришься уснуть, но утром проснешься – и первая мысль будет о ней. Точно такой же занозой для тролля стала встреча с эльфом и картина с белой точкой.