Белое и черное

— Тетка эта, которая сейчас здесь, Кавамура Мацуэ, — это я ей помог сюда пристроиться, — так вот ее как ни спросишь, все одно: какие уж там родственники, старые знакомые, и те не появляются. Ну ладно — от мужчины она прячется, так ведь ни одного письма, ни единой открытки никогда и в помине нет! А заведешь разговор, все что-то непонятное несет. А тут у меня полгода назад случай подвернулся в те края съездить, принялся я это место искать, Камэдо, округ 5… — он выдержал паузу, — а дома-то там и не оказалось!

Тодороку и Киндаити переглянулись.

Похоже, загадочная подоплека этого убийства понемногу начала прорисовываться.

— Нечисто здесь что-то: номер дома не указан, просто Камэдо, округ пять и все. А сам округ громадный, я все ноги стер, пока этого Одзаки Рютаро искал, да так и уехал ни с чем.

— Вы говорили потом об этом с мадам?

— Ну конечно!

— И что она сказала?

— Побледнела немного, но все равно как-то вывернулась. Сказала, что человек тот вскоре перебрался на Кюсю и что, конечно, ей бы надо было меня о том предупредить, но она просто не хотела мне хлопот доставлять, так что уж нельзя ли все так и оставить, как есть. Ну, господин старший инспектор, представьте такую женщину в подобной ситуации! Эдакая тростиночка, ветром колеблемая, сама печаль, воплощение скромности, деликатности… Вот уж лиса так лиса! Аха-ха-ха-ха!..

Завершив свою высокопарную тираду, Итами снова расхохотался, тряся животом, и снова смех его прозвучал нарочито сухо и фальшиво.

— И вы решили все так и оставить?

— Ну я собирался что-нибудь потом предпринять, а тут вон что случилось, это и для меня самого неприятность страшная.

— Когда она открыла здесь свое дело?

— В начале мая уже перебралась сюда. Я ей тут мастера подыскал, еще кой-чем помог, а люди не так поняли, разговоры пошли. Да что говорить, я и вправду за ней приударял, было дело.

Итами опять раскатисто захохотал, но за этим весельем ощущалось некоторое беспокойство.

Киндаити сразу обратил внимание, что здесь, как и на втором этаже, вся обстановка была совершенно новая. Раскроечный стол и гладильная доска — это еще ладно, но ведь и обе швейные машинки ярко поблескивают металлическими деталями. Все, вплоть до ножниц и электрического утюга, новехонькое.

Тодороку тоже это заметил:

— Скажите-ка, господин Итами, эти швейные машинки, к примеру, — она их купила уже здесь?

— Да, у нее с собой из вещей было ну разве только то, что на самой надето. Все, начиная с кровати, которая на втором этаже стоит, и до последней иголки уже после переезда куплено. Машинки она в рассрочку брала, так меня их торговый агент про нее расспрашивал, мол, все ли в порядке.

— В каком смысле — все ли в порядке?

— Да был у них случай недавно: оформили кредит, заплатили один взнос — и с концами.

— И даже при этом женщина не показалась вам подозрительной?

— Странной она мне показалась. Я потому и решил ее поручителя проверить, да и вообще… Что ж у нее, совсем, что ли, раньше никаких вещей не было?

— А как вам об этом стало известно?

— Так я у Кавамуры спрашивал.

Тут Итами немного смешался: проговорился, что тетка для него шпионила.

Итак, Итами Дайскэ совершенно ничего не знал о хозяйке «Одуванчика». Именно это, по крайней мере, следовало из его ответов.

— Господин старший инспектор, может, вы зададите вопросы по тому делу, о котором я вам рассказал? — напомнил сидевший сбоку Киндаити Коскэ.

— Сэнсэй, тут уж вы сами, я не очень представляю себе, о чем спрашивать.

— Ну тогда…

Киндаити развернулся в сторону Итами, и тот настороженно сверкнул глазами.

— Скажите, пожалуйста, господин Итами, вы не получали последнее время анонимных писем?

— Каких таких анонимных?

— Писем, где не указан отправитель. И содержащих грязные наветы в адрес кого-нибудь из жителей этого квартала.

— Нет, о таком не знаю. Про кого из здешних-то?

— Ну, если говорить конкретней, то о госпоже Китагири. Не получали ли вы какого-нибудь письма о том, что за ней, к примеру, водятся такие-то и такие-то секреты?

— Нет. И самое главное, я не думаю, что в округе хоть кто-нибудь знает ее тайны. Тут даже мне самому ничего не известно.

Что же, можно ловко отвечать на вопросы и тем не менее проговориться. Так оно и вышло — Итами знал, что тайна существует.

— Ну хорошо, еще вопрос. Нет ли у вас каких-нибудь соображений о том, что могут означать слова «белое и черное»? Разумеется, в связи с госпожой Китагири.

— «Белое и черное»? Нет, не знаю. Разве что, как это у вас в полиции частенько употребляют: виновен-невиновен.

Судя по сосредоточенному виду Итами, он не прикидывался. Значит ли это, что в отношении писем он бел?

— Что ж, спасибо. У меня больше нет вопросов.

Киндаити Коскэ запустил пальцы в свою шевелюру. Тут появился сыщик Симура.

— Ох, ну наконец-то выковыряли тело из-под вара. Взгляните-ка на меня, Киндаити-сэнсэй, здорово перемазался, да?

Он растопырил руки и продемонстрировал свою перепачканную варом одежду.

— Хо-хо, вот супруга твоя наплачется!

— Что, экспертиза теперь возможна? — поторопил информацию Ямакава.