Белое и черное

Впрочем, Канако до замужества прислуживала официанткой и к кулинарному делу пристрастия не имела никогда, а уж последнее время вообще старалась отделываться продуктами моментального приготовления. Недовольный таким положением вещей Торакити нередко сам стоял на кухне, вооружившись большим разделочным ножом: чего-чего, а когда речь шла о еде, проворства ему было не занимать. В зимние месяцы он даже приносил рыбу фугу, сам с ней возился и потом, причмокивая от удовольствия, ел собственноручно приготовленное блюдо, но уж тут Канако и Тамаки воротили носы и к еде не притрагивались. Честно говоря, Торакити страшно гордился тем, что до сих пор еще ни разу не отравился. Впрочем, произойди это один-единственный раз, и он бы уже был трупом.

Стеклянная дверь все еще зашторена, на кухне сумрачно, но во всем, кроме еды, Торакити отличается прижимистостью и свет из соображений экономии не включает. Он проворно двигается в полумраке, легко перемещая свое тело, которому обязан прозвищем Ширма.

Ростом Торакити не дотянул до метра шестидесяти, а весом малость зашкаливает за шестьдесят килограмм, из чего легко можно понять, что в ширину он крупнее, чем в высоту. Неуемным щеголем его не назвать, но заметно, что принарядиться он любит: поверх тонкого домашнего кимоно юката надето очень даже приличное кимоно на вате. А вот интересно, откуда у него на левой щеке свежий шрам?..

— Тамаки! Эй, Тамаки! Встанешь ты когда-нибудь? Вечно эта девка дрыхнет!

Ругает он дочку сильно, но просить помочь по хозяйству не собирается. Просто ему скучно, и он таким образом развлекается — вроде как на сямисэне играет. Беда в том, что на предыдущей работе Торакити излишне распускал руки в отношении женского пола, из-за чего был переведен в менее престижное место, из Уэно в Кэйдо. Так что теперь он и сам не мог не признавать с глубокой печалью, что его репутация мужа, равно как авторитет отца, заметно упали.

Тянувшаяся с тех пор холодная война между супругами недавно полыхнула огнем. Причиной тому стала грязная анонимка.

Торакити получил письмо во вторник на прошлой неделе, то есть 25 октября. Оно умышленно было послано ему на рабочий адрес: злодей коварно предусмотрел, чтобы донос не попал в руки Канако и не оказался уничтоженным.

Когда потом это письмо изучили полицейские, оказалось, что оно было отправлено 14 октября. В пределах одного района оно добиралось до адресата более десяти дней — видимо, задержалось на почте, такое сейчас случается постоянно.

Убийство произошло вечером 10 октября. Обнаружено на следующий день, 11-го. И вот, уже на третий день после всего этого, злодей-доносчик, не довольствуясь содеянным, вновь пускает стрелу: он подло направляет гнусную анонимку этому управляющему кинотеатром, этому, пусть бабнику, но в сущности хорошему человеку!

В одиннадцать дня 25 октября управляющий кинотеатром «Гораку Кинема» Миямото Торакити, ничего не подозревая, вскрыл ножницами злополучный конверт. При виде выскользнувшего оттуда листа бумаги с наклеенными словами, вырезанными из печатных страниц, глаза его невольно полезли на лоб.

Читать было неудобно: бумага пузырилась, шрифты разнились. Когда Торакити, наконец, добрался до конца, его круглая, как поднос, физиономия побагровела до корней волос.

Торакити поспешно вытащил из кармана пластмассовую коробочку, схватил щепоть серебристо-белых горошин и отправил все разом прямо в рот. Успокоительным он пользовался давно и с большим удовольствием. Угомонив с помощью лекарства сердцебиение, он снова опустил глаза на письмо.

По мере чтения внутри у него нарастал неукротимый гнев. Торакити сунул скомканный лист в карман и, не говоря ни слова, пулей вырвался из кинотеатра. Порядочный скряга, он тем не менее схватил такси.

На кухне квартиры 1518, корпус 15, квартал Хинодэ за столом напротив друг друга обедали Канако и Тамаки. Удивленная грозным явлением мужа, Канако поднялась, и в тот же момент взрывом прозвучала пощечина.

Вряд ли стоит в мельчайших подробностях описывать здесь, какое грандиозное сражение развернулось следом. Как всегда в порыве эмоций, оба перешли на чистый осакский говор. Это придавало особый колорит великолепному семейному скандалу, украшая простоту и неукротимый нрав супругов так, как украшает парчу положенный на нее цветок.

— Придурок, псих! Врезал — слова не сказал!..

— Еще и объяснять тебе?! Грязью меня с ног до головы замазала, подлюга!!!

— Чтооо? Это как же я тебя…

— Ты мне что плела! Ишь, поклонница она его с молодых лет! Потому и спуталась, да? Хуже ничего не придумала? Нашла себе красавчика!

— Я тебе правду говорила!

— Так я тебе и поверил!

— Ааа, убивают!!!

Если во время семейных скандалов муж — это волк, то жена в такие моменты, пожалуй, относится к семейству кошачьих. У волка есть только одно оружие — клыки, у представителей же семейства кошачьих помимо клыков имеются еще и когти.

Торакити опрокинул жену на стол и, вцепившись ей в волосы, принялся трепать туда-сюда, и вдруг…

— Ах ты!!!

Страшная боль пронзила ему левую щеку, и он невольно отпрянул назад. Брызнула кровь.