Белое море (СИ)

Я отлично это понимала, и каждую ночь лила слезы из-за нашей разлуки, но ведь все было сказано, все точки были расставлены, а он снова травит мои раны, колеблет мою решительность, и ради чего? Что мы можем исправить?

— С тех пор, когда мы в последний раз говорили, что-то изменилось? Ты говоришь, что мы не можем друг без друга, но разве обстоятельства позволят нам вернуть отношения? Ты придумал, как быть с твоей невестой?

Он разозлился, судя по тому, как напряглось его тело, но возразить ему было нечем.

— Матвей, мы же все обсудили. Зачем надо мучить меня?

— Я люблю тебя, — последовал краткий ответ.

От несправедливости этой жизни я готова была выть во все горло. Какая девушка не была бы рада услышать заветные слава от любимого парня? Такого красивого, образованного, благородного, лучшего среди лучших! Не каждой выпадает шанс так сильно полюбить самой, и быть любимой, но какой толк от любви, если она не имеет перспектив? Я вижу, Матвей искренне меня любит, в его словах нет ни капли фальши, но какое он имеет право мне их говорить, если скоро, уже, наверное, этой зимой крол объявит о помолвке?!

Эти горячечные объятья, пожалуй, станут последними в нашей жизни: я не позволю больше играть моим сердцем. И даже сейчас у меня возникло стойкое чувство, будто его невеста королевской крови стоит рядом, и с силой отталкивает нас друг от друга. Я никогда не видела дочь Казимирова, но она должна быть высокой и черноволосой, с белой кожей и надменным лицом. И именно этот образ каждый раз приходил мне в голову, когда я мечтала о Матвее, вспоминала наши прогулки по берегу, тайное путешествие к гавани, посвященные мне стихотворения.

— Какая она, эта драконица, Касия?

Матвей отстранился, взяв меня за талию. В его глазах плескалась досада.

— Почему ты спрашиваешь об этом сейчас, после моих слов о любви? Неужели для тебя они ничего не значат?

— Они делают мне больно, и ты уже должен был это понять! И я лишь хочу знать, как выглядит, та, которая даже никогда не была мне соперницей, потому что имела полные права на тебя. Она получит все, о чем мне и мечтать не позволено, вот и хочу примерно представить ее портрет в голове.

Его пальцы сильнее сжались на моей талии.

— Я никогда не любил ее, слово чести! Мы росли вместе, потому что наши родители были дружны, а когда я остался сиротой — крол часто забирал меня в свой дворец, где я гостил месяцами. Я был готов где угодно проводить время, лишь бы не в нашем доме, где каждый предмет словно насмехался надо мной, крича: «Они мертвы, они не вернутся!» Касия была добра ко мне, много веселых воспоминаний связывает нас, но я испытывал к ней лишь уважение и дружескую симпатию.

— Зачем же ты сделал ей предложение, если не любил?

Парень горько усмехнулся.

— Нас определили друг другу еще до того, как мы родились. Родителям лишь нужен был сын для осуществления их матримониальных замыслов, а у Казимирова дочери всегда были в избытке. Я рос с той мыслью, что женюсь на Касии, и не испытывал к этому отвращения. Вообще ничего не испытывал! Пойми, моя милая, я был еще мальчишкой, и не понимал, что значит быть мужем, и что такое любовь. Мне твердили о долге перед родом, перед нашей фамилией Ясногоровых, и я стремился становиться лучше и лучше ежедневно, чтобы сохранить честь и величие нашей семьи. Я был единственным сыном, а после смерти отца — и последним мужчиной древнего рода. Продолжу я его, или все закончится на мне — вот такое бремя мне приходится нести всю свою жизнь. Так что против брака с дочерью крола я не возражал. Не имел права.

Истина для каждого дракона его уровня: долг — превыше всего. Превыше собственных чувств и собственной природы.

— Вот ты и сам все сказал, Матвей. Ты не имеешь права отказаться от дочери правителя, иначе предашь чаяния своих родителей и свою кровь. Твой долг — жениться на ней, и разве ты можешь нарушить собственное слово? Кем ты тогда будешь?

— Ничтожеством, но и без тебя моя жизнь будет пустой.

— Я с самого начала понимала, что у нас нет ни малейшего шанса, но все равно полюбила, и приняла твою любовь. Мы жили мечтами, и даже новость о твоей невесте не отрезвила меня. Казалось бы, для достойно воспитанной девушки это — более чем явный знак немедленно прекратить отношения, но, видимо, уровень моего благородства не дотянул до должных высот. Я не могла смириться с тем, что всегда буду смотреть на кровных драконов, наблюдая, как они получают все, чего пожелают, все, о чем смертные даже заикнуться боятся. Однако, когда ты признался, с какой фамилией скоро породнишься, я вдруг прекрасно осознала, на чье место метила, и как ничтожны были мои притязания. Чья бы кровь не текла в моих венах — я лишь мертвая для всего мира драконица. Бедная сиротка, воспитанная в захолустном пансионате. Смертная, по своему мировоззрению и силам.

Он хотел меня перебить, но я не позволила: