Белое на белом

Высокое окно с узорной кованой решеткой, у которого стоял массивный стол, заваленный бумагами, вдоль стен выстроились высокие резные шкафы, запертые на замки, а также несколько черных кожаных кресел, в одно из которых рухнул отец Заубер, чуть не потеряв свою трость:

— Прошу прощения, но у меня разыгрались старые раны.

Лет Зауберу, как и первому советнику, было около сорока или чуть больше, так что за свою жизнь он мог поучаствовать не в одной войне.

— Это кабинет епископа? — деловым тоном произнес Римус, — Убийство произошло здесь?

— Нет, — ответил Райн с высоты своего роста.

— Тогда зачем мы сюда пришли?

— Нам необходимо обсудить несколько вопросов, — Райн тоже опустился в кресло. Вольф, черной тенью маячивший за спиной сыщика, отметил, что присесть им не предложили.

— Мои услуги, — взмахнул механической рукой Римус, — оплачивает его величество король Шнееланда.

— Это нас и беспокоит. Его преосвященство крайне отрицательно относился к Шнееланду, и к идеям сотрудничества с ним. В свою очередь, король Леопольд был КРАЙНЕ заинтересован в привлечении нашего епископства на свою сторону. Вы понимаете, к чему я клоню?

— Да, — сыщик кивнул, но продолжать не стал, так что отцу Райну пришлось все-таки озвучивать свои подозрения.

— Его преосвященство убили агенты короля. Люди канцлера или маршала, не знаю. И я хочу, чтобы вы, невзирая на то, кто заплатил вам, нашли доказательства того, что епископ убит шнееландцами.

Римус, неслышно ступая на доскам пола, подошел к Райну и посмотрел на него сверху вниз:

— Никто и никогда, — отчеканил он, — не скажет, что Рауля Римуса купили. Я не буду искать того, кто устраивает вас или короля Леопольда. Я просто найду убийцу.

— Епископа убили шнееландцы, и любой другой ответ будет ложью.

— Если вы уже знаете ответ, то зачем пригласили меня?

— Вас пригласил я, — прохрипел из своего кресла Заубер, отчаянно пытаясь сдержать кашель, — Найдите того, кто убил отца Иоганна. Я прошу вас.

— Отец Заубер! — вскочил Райн.

— Отец Райн! — Заубер тоже попытался вскочить, но получилось это неважно. Вообще не получилось.

Шарах!!! Железная рука сыщика с грохотом ударила по столешнице. С одной из бумажных кип спланировала и опустилась на пол бумажка.

— Проводите меня, — тихо и спокойно произнес Римус, — в кабинет, где произошло убийство.

4

В провожатые им достался все тот же толстенький отец Браун, сменивший широкополую шляпу на плоскую шапочку священника. Он был секретарем покойного епископа, поэтому мог рассказать о произошедшем во всех подробностях.

Гаттонбергский епископ приехал в этот раз с необычно малой свитой: два советника, секретарь… И все. Остальное его окружение составляла пара десятков стражников. Их малый рост, так насмешивший Вольфа, был уходящей в глубь веков традицией, впрочем, настолько строго ее начал соблюдать только епископ Иоганн Третий, сам не отличавшийся ни большим ростом, ни могучим телосложением. Маленький и хрупкий, уже достигший семидесятилетия, гаттонбергский епископ прочно держал поводья власти в своих цепких кулачках, поэтому его распоряжения оспаривались крайне редко. Последний раз — одиннадцать лет назад.

Троица — низенький священник, сутулый сыщик в клетчатом костюме и юноша в черном мундире — поднялись по широкой лестнице со второго этажа на третий, провожаемые стражниками, стоявшими на каждой площадке, а также у каждого выхода на этаж. Затем они прошли длинным прямым как стрела коридором, мимо ряда запертых дверей, и остановились у точно такой же, как и все остальные, двери, единственным отличием которой была пара стражников, замерших по обе стороны.

Отец Браун загремел ключами и отпер дверь:

— Входите.

Вольф заколебался было на пороге, но обернувшийся сыщик, который, как казалось, уже забыл о своем безмолвном сопровождающем, взмахнул ему рукой:

— Проходите, юноша.

Кабинет ничем не отличался от того, в котором они оставили ругающихся советников: массивная мебель в староренчском стиле, сколоченная из толстых досок, стол, шкафы, бумаги… Разве что кресло было одно: вполоборота к столу, спинкой к распахнутому окну.

— Окно было раскрыто? — сыщик перегнулся наружу, рассматривая черные ветви яблонь. Или груш — ботаника у Вольфа шла плохо.

— Да. Его преосвященство всегда работал при открытом окне.

Судя по этому, а также по обстановке, его преосвященство яростно блюл священническую аскезу, превращая ее почти в монашескую.

Тем временем, Римус опустил на стол свой саквояж и щелкнул замками.

Глаза священника, — да наверное, и Вольфа — расширились. Саквояж зажужжал и начал раскрываться. Вверх из него выдвинулся лакированный деревянный прямоугольник, раскрывшийся и оказался плоским ящичком с многочисленными ячейками, заполненными прелюбопытными предметами. Две половинки ящика, как два крыла, продолжили раскрываться, пока внешние края не опустились на стол, так, что превратились в два ряда наклонных полочек.