Белое на черном … (СИ)

Вот они пошли — я откололся и ползком ушел к палатке, где лежали трофеи и наше снаряжение. Прополз в палатку и затих. Лежу тихо и слушаю, как проходит побег остальных. Тишина стояла недолго. Всполох стрельбы и затем опять тишина. Затем к костру подтащили беглецов. К ним вышел старший китаец и поднял пистолет. Так он хочет убить лейтенанта. Лейтенант что-то тихо говорит Никакой реакции китайца. Сейчас будет стрелять и вдруг нервный крик лейтенанта. Дурбан, Дурбан. Китаец опускает пистолет и произносит — Париж. И затем лейтенанта развязывают и обнимают, и несут ему воды. Оставшиеся пленные хмуро смотрят на происходящее. Лейтенанта пробивает на разговоры, и он говорит — нет я не предатель. Я советский разведчик и я не предавал вас. Я сразу работал и буду работать на китайцев. Мы добьемся от Родезии правительства большинства и уничтожим Вас всех полностью руками негров. Нам здесь не нужны ни белые, ни черные. Черные сначала убьют всех белых, затем мы натравим на метабелов других негров и всё, что есть в этой земле станет нашим. Китаец спрашивает — не боишься откровенничать. Липовый лейтенант — не боюсь, всё равно они пойдут на опыты. Ты их на части разберешь, они не смогут никому нечего рассказать. Вдруг лейтенант кричит — где ещё один, не хватает одного он собирался идти на юг. Немедленно объявляется тревога и на юг бегут толпы — искать меня. Пусть ищут мне не жалко. Я всё равно поменял свое мнение — куда идти. Теперь, когда все бегают и ищут меня на юге я пойду к основным силам. Именно там на пути к основным силам меня и не будут искать. Тем, кого предал лейтенант делают укол и уносят на носилках. С ними же уходит мнимый лейтенант. Вот теперь под утро и мне можно уходить. У меня опять есть винтовка и я собрал двадцать магазинов по двадцать патронов. Пригибаясь к самой земле, я быстро-быстро покидаю полевой лагерь. Мне надо пройти десять миль и рассказать, что здесь произошло. Какое беспокойство заставило меня достать пистолет, там в палатке я нашел игрушку — браунинг №1 и теперь в рукаве у меня пистолет — малыш. Ещё темно, утренние сумерки и скоро они уйдут и будет видно. Но в кустарнике в буше всё равно видно очень плохо. Кустарник очень плотный. Достал пистолет и от пояса приготовился стрелять в любую цель. Так и иду одной рукой рублю проход и другая рука готова нажать на спусковой крючок браунинга. Китаец выскочил внезапно, и я не успевал среагировать на движение, но и китайцу нужно было ещё пара секунд для удара. Но времени у него на это не оказалось. Стрелять я стал сразу ещё на начало движения и два раза попал. Затем китаец достал меня, но в ударах уже не было смертельной силы. Мне было больно, очень больно, но не смертельно. Китаец рухнул и никак не мог поверить, что его убили. Вот так просто убили без эпической схватки и вообще без схватки. Для китайца это было неправильно. Такой мастер не мог погибнуть от пули, но смерть была неумолима, и китаец умер. Я же, согнувшись от боли брел, а сторону города. За нас сыграла желание китайцев сохранить секретность. Задачу полностью знал, только старший китаец. Но он погиб от пистолетной пули и ничего рассказать уже не мог. Не дождавшись возвращения старшего инструктора — его подчиненные начали розыск и нашли тело. Но тело было уже холодным и наконец появилась авиация и началась штурмовка колонны ЗАНЛА. И штурм города они отложили, и я наконец выбрался к своим. Как я вышел, я не знаю. Шел просто на характере. Облепленный мухами и комарами и опухший от укусов один глаз настолько заплыл от укусов, что уже не открывался. Ещё один день и я бы уже ничего бы не видел. Начал заплывать и второй глаз. Меня сразу отправили в госпиталь, и я ничего не успел рассказать. О увиденном предательстве я рассказал в госпитале офицеру безопасности и уже ему рассказал, что на остальных попавших в плен, хотят испытывать какой-то стимулятор и что они были лишены сознания каким-то уколом и всех пленных на носилках понесли к границе в лагерь беженцев ЗАНЛА/ЗАНРА. И о планах уничтожить всех наших в плену предварительно проведя какие-то опыты над ними. Информацию у меня приняли и ушли. Я остался в госпитале. Теперь меня лечили, и я достаточно быстро приходил в норму. Второй визит офицера безопасности был более продолжительный. И мне предложили присоединиться к группе спецназа и отправиться на территорию Мозамбика и разгромить лагерь беженцев и освободить наших товарищей. Я сразу согласился. Предателя под личиной лейтенанта очень хотелось наказать. Меня перекинули в лагерь спецназа.