Белое отребье

— Приходится, куда деваться. Спасибо. Я тогда глупо себя вела.

— Да ладно, не будь дурехой. Мы все друг с другом связаны, и сейчас и потом. Ненормально, если бы было по-другому.

Руби улыбнулась и сжала руку Салли.

— Кто теперь на его кровати?

— Мистер Париш. Он вчера был в драке и получил порез на лице. Его зашили, но еще его ударили в голову, поэтому положили, из предосторожности. Он сейчас спит.

Несколько мгновений эта информация переваривалась, а затем Руби вспомнила радио, ди-джея Хромо и его объявление, что Чарли Бой ранен. Ей стало интересно, был ли это тот самый мистер Париш, потому что его программа называлась «On The Parish». Это могло быть простым совпадением, но она хотела проверить, подошла к кровати и открыла карту, увидела, что его имя Чарли. Он выглядел нахалом, это точно, но опять же, не составляет никакого труда умножить два на два и выяснить реальное имя человека, работающего на пиратской станции, которую надо расшифровать, и определенно это не задача для DTI. Потасовка фанатов, рвущих на себе волосы, если они когда-нибудь это узнают, и она стояла еще минуту в ногах у его кровати и смотрела на то, что могла увидеть, одна сторона головы, перебинтованная, была видна, другая зарыта в подушку, короткие волосы и тело, спрятанное под одеялами.

Она знала, это всего лишь программа на радио, и в основном Чарли только ставил музыку, но еще он говорил, и как будто она знала его, она думала об этом много раз, не то чтобы ей было интересно, кто его семья, его друзья и так далее, куда он ходит выпивать и общаться, но она знала его мнение по некоторым вопросам и определенно знала его вкусы в музыке. Как будто он был давно потерянным братом или кем-то наподобие, братом, которого у нее никогда не было, как много раз по утрам она просыпалась и щелкала выключателем, который звуком его голоса перекрывал полицейские сирены. Это действительно маленький мир, если честно, мир в одной минуте. И он оказался прямо в той кровати, в которой умер Рон. Если бы только это была другая кровать… и хотя она была обрадована тем, что видит, как выглядит на самом деле Чарли Париш, она чувствовала себя непочтительной по отношению к Рону за то, что испытывает какую-то радость в тот момент, когда его еще даже не похоронили.

Она посмотрела на других мужчин и увидела, что они расстроены, сидят в мрачном размышлении. Они знали Рона так же, как она, может, чуть-чуть лучше, он был один из их команды, даже если они побыли вместе короткое время. Она вернулась к столу.

— Ты его знаешь? — спросила Салли.

— Нет, на самом деле нет. Я просто узнала его имя.

— Ведешь себя, как будто его знаешь.

— Все нормально? — спросила Доун, проходя мимо, она тащила бутылку с мочой и сладострастно облизывала губы.

Руби и Салли засмеялись и пошли каждая в свою сторону. Руби всегда будет их помнить, никогда не забудет старика с тонким телом и острым языком, сидящего в комнате с телевизором, но пусть так, она не смогла сдержать улыбки, адресованной самой себе, и подумала, что это безумие, как в мире все движется вперед, только одного человека отправили на тот свет, и тут же привезли другого, Чарли Париша с радио, топ-ди-джей «Сателлайт FM», который ставил записи для пары сотен местных жителей, в ее глазах он знаменитость, человек без лица, разрезанного по щеке, и когда они говорили, что жизнь для того, чтобы жить, она знала точно, что именно это значило. Доун прошла обратно по коридору, виляя задом, опять с бутылкой для мочи, и она смотрела на эту бутылку таким жадным взглядом, как будто в ней было вино или что-нибудь вкусненькое.

— Что за сраная работа, — прошептала она в ухо Руби. — Мы точно все ебанутые.

Мистер Джеффрис решил ездить на работу на машине. Для перемены впечатлений. Говорят, что разнообразие — это соль жизни, и разве он мог с этим не согласиться? Он мог полностью расслабиться, а заодно избежать созерцания тупой головы скинхеда в клетчатой футболке. Вместо шоссе он решил добираться до работы местными дорогами. Он предпочитал главную трассу, но путешествие по этим мрачным туннелям было одним из аспектов его исследования. Город, в котором он работал, не то место, где хотелось бы остановиться, а если бы он поехал по шоссе, то мог поддаться соблазну мчаться до самого пригорода. Мягкие зеленые поля. Эти темные сатанинские мельницы существовали только в покоробленном разуме революционера Блейка.[34]

Представь, что ты видишь ангелов в Пекаме. Он думал о чае со сливками и разваливающихся фермах, обедах с жарким и элегантных огромных домах. Естественно, это были тоскливые раздумья. Он был предан своей работе и волей-неволей не мог от нее скрыться. Мистер Джеффрис получал удовлетворение от того, что служил людям, хотя эти люди были пусты и приводили его в отчаяние.