Белое пятно

- ...Почему ты прячешься? Я знаю, что здесь кто-то есть! Кто?!

И, к величайшему своему удивлению, сразу же слышит в ответ:

- Дядя, не стреляйте, это мы!

Голос мальчишеский, ломкий, но страха в нем вроде бы нет, только волнение. Кажется, даже радость. Вот так оказия! Не хватало сейчас только детей! Откуда они здесь взялись? Или, вернее, куда это он так неудачно (а гложет, и удачно?) приземлился?

- Кто же вы такие?

- Стреха, Цвиркун и Окунь! - поспешно, как когдато в школе, отвечает Аполлон.

- Гм... - довольно растерянно резюмирует Парфен, не зная, как ему с этими цвиркунами [Цвиркун - сверчок (укр.)] быть дальше. - А сколько же вас? - спрашивает просто так, лишь бы выиграть время.

- Да трое же!.. - удивленно отвечает все тот же голос.

- Гм... тогда так... тогда двое стоят на месте, а один - ко мне! - уже по-военному приказывает Парфен. - Только не вздумайте чего-нибудь!.. Я вас вижу, шутить не буду... Ежели что, не успеете и "мама"

сказать.

- Да вы ничего не думайте, мы свои!

- А чего ж тут думать! Давай сюда.

- Сейчас я! - После этого приглушенный короткий шепот и снова громко: Иду!.. Только вы не стреляйте!

Руки у меня пустые. Вот! Смотрите сами.

Парфен, конечно, ничего не видит. Он слышит только голос мальчика, шепот, опять голос, а потом шелест.

Щуплый, низенький мальчик с острым носиком быстро выныривает из-за куста. Останавливается в двухтрех шагах, освещенный луной. Руки протянул ладонями вперед. В узких темных штанишках, рубашка заправлена за пояс, на голове круглая кепчонка, и из-под нее прядями давно, видно, не подстригавшиеся волосы.

Какое-то мгновение молча, внимательно он рассматривает незнакомого человека, который упал к ним прямо с неба. Потом, удовлетворив первое любопытство, тихо спрашивает:

- Вы, дядя, с самолета?

- С самолета, конечно... Можешь теперь руки опустнть.

- А самолет наш?

- А чей же, ты думал?

- Ну...

- Вот тебе и "ну"! Зачем же это прыгать сюда комунибудь другому, сам подумай.

- Оно-то так... Только мы этого самолета почему-то не услышали.

Хлопец говорит тихо, глуховато, отдельные буквы произносит чуточку шепеляво, с еле заметным присвистом.

- Не прислушивались, вот и не услышали. Высоко шел. А больше никого вы здесь не заметили?

- Нет, не видели. А разве?..

- Да... ничего... А вы почему же здесь?..

- А мы - от Германии!

- Прячетесь?

- Ну да.

- И много вас?

- Здесь? Трое пока.

- Выходит, теперь будем вчетвером. Зови товарищей, чего же... Оружие у вас есть?

- Сейчас при себе нет.

- Гм... А вообще, выходит, есть?

- Вообще, конечно. Без оружия теперь сами знаете!

Война!.. Фю-ю-ють!.. Хлопцы, сюда!

Они подходят по одному и останавливаются рядом с первым. Один чуть выше шепелявого, в пиджачке, без фуражки. Другой - долговязый, туго обтянутый тесноватым, с короткими рукавами свитером, в изношенной пилотке.

Останавливаются и тихо здороваются.

Шепелявый, подойдя первым, кажется, только сейчас понял, что человек с неба лежит неподвижно неспроста. Словно бы опомнившись, встревоженно спрашивает:

- Ас вами, дядя, что?

- Да... - по-мальчишески "дакает" Парфен. - С ногой что-то... Оступился на ваших пеньках.

- Болит или как? - мгновенно присев на корточки, склонился к его ноге шепелявый.

- Да и болит и... Кто его знает! Вывихнул, подвернул, а может, и сломал, - жалуется Парфен, вдруг почувствовав себя с этими мальчишками как с давнишними знакомыми и оттого совсем уже успокоившись. Так, будто он прыгнул в самое что ни на есть безопасное место на всей земле, чуть ли не в дом родной.

- Немедленно нужно осмотреть! Которая? - потянулся к сапогу хлопец.

- Нет, сначала парашют... Скорее парашют... Сможете вы его где-то тут хотя бы временно припрятать?

- Ого! - откликается теперь низким баском долговязый. - Еще и как припрячем! И парашют и вас, если нужно. Так припрячем, что ни одна собака не найдет!

Год будут искать и не догадаются!..

Парашют, стало быть, теперь не проблема. Да и вообще, попав после приземления к своим (пускай это всего лишь мальчики, но мальчики местные, сами прячутся от оккупантов), Парфен успокоился. Мальчики пообещали припрятать его так, что ни одна собака не найдет. А это для начала решало многое, давало простор для маневра, возможность выигрыша во времени.

Хлопцы эти, его новые друзья, ознакомят Парфена с тем, что происходит вокруг. Они станут его глазами и ушами, его разведкой. Именно они могут скорее всего услышать что-либо о его друзьях-десантниках. А там, чего только не случается, помогут напасть на след местных подпольщиков, а то и связать с партизанами из отряда имени Пархоменко. Дело теперь лишь во времени.

Не зная еще даже того, где, в каком месте он находится, Парфен уже верил твердо: дело только во времени! Нужно только как можно категоричнее предупредить хлопцев, взять с них пионерское слово, чтобы они вели себя осторожно, держали язык за зубами.

Ну и с ногой... с ногой, надо думать, тоже все будет в порядке. Обычный, хотя и очень болезненный вывих.

Надо будет разуться, туго забинтовать ее, приложить холодный компресс, и, глядишь, боль утихнет.

Однако все началось именно с ноги.