Белое пламя

«Ты не видел эту глисту, папа. Ненавижу их. Всех. Он же не жениться предлагает. Он, видите ли, не брезгует взять полукровку наложницей, пока не рожу ему дочь. И знаешь зачем? На продажу! И это происходит в Белых горах! Белых? Точно Белых?»

Девушка подняла камушек из-под ног и с силой швырнула в скалу, чтобы хоть как-то выразить переполнявшее ее негодование. Отскочив от отвесной стены, камень распался осколками, и острый край оцарапал ее руку.

«От меня будут красивые и сильные дети-рабы с каплей крови вейриэна! — мысленно прорычала она, а ее душа, казалось, кровоточила, словно это ее рассекли острые каменные брызги. — А когда этот мерзкий червяк выкинет меня с ложа, дорога мне, как полукровке, только обратно в храм, и тогда мой статус повысится до небес: из безымянной вещи и поименованной личной подстилки старого глиста — до жрицы, и после Охимэ меня заставят ублажать любого, кто пожелает!»

«Мы этого не допустим, успокойся, родная. Тебя до сих пор не тронули и никогда не посмеют тронуть. Они знают: ты под нашей защитой непрерывно. Духи не спят».

Неота смахнула со щеки злую слезу, стиснула озябшие ладони коленями.

«Я никогда не успокоюсь и не смирюсь, отец. Никогда. Они меня не получат».

«Конечно нет, моя звездочка. Возьми себя в руки. Ты — будущая вейриэнна. А каждая истерика отодвигает срок созревания твоего духа».

Неота глубоко вдохнула, задержала дыхание, резко выдохнула… и успокоилась.

«Прости, отец. Ты мне вот что скажи… Мне уже восемнадцать, и за последние двенадцать лет я уже хорошо тебя изучила… хотя ни разу не видела, потому что ты мертв. Ты привел меня сюда не для того, чтобы без помех поболтать, так ведь? Так для чего?»

Дух снова ответил через паузу, словно собирался с мыслями:

«Для того чтобы я твоими глазами и твоей душой увидел, что сегодня произойдет в долине Лета, моя синеглазая звездочка».

«Но ты же дух! Ты можешь проникнуть в любую точку мира и увидеть!»

«Не в любую. Я ограничен в перемещениях. И я вижу не глазами смертных, у духов другое восприятие физической реальности. Материя… впрочем, тебе еще рано, не поймешь. Если бы мне был нужен другой способ, я бы им воспользовался, чем рисковать, что ты сорвешься в пропасть или простынешь».

Девушка нахмурилась. Она чувствовала подвох и недосказанность, но и чувствовала искренность собеседника. Он что-то недоговаривал, но не лгал. Вейриэны никогда не лгут. Но изощренно обводят вокруг пальца.

«Ты спрашивала, не вижу ли я будущее из страны духов, — чутко среагировал отец на ее сомнения. — Раньше я говорил: мы не боги, чтобы видеть всю стрелу времени. Но суть в том, что будущего не существует. Оно творится на кончике летящей стрелы, здесь и сейчас. Существуют только мириады вероятностей, и летящая стрела каждый миг выбирает, какая из них осуществится. Высшее Белогорье чувствует, что сегодня произойдет такой выбор, который или пошатнет мир, или укрепит. Я с твоего позволения воспользуюсь тобой, чтобы укрепить ту вероятность, какую просчитали высшие мастера как наиболее благоприятную».

«А если не позволю?» — спросила неота, слушавшая, затаив дыхание.

«Твое право. Это тоже выбор, на этот раз только твой».

«Судьбоносный выбор безымянного камушка, с которого начинается лавина, способная погрести мир?» — усмехнулась она, подняв еще один камень величиной с яблоко. Взвесила в ладони, но бросать не стала, а позволила выкатиться из ладони. Камень канул в ту же бездну, что и осколки предыдущего.

«Ты у меня умница, все понимаешь».

«Что я должна сделать, чтобы не пожалеть о своем выборе?»

«Твой вопрос показывает, что ты боишься, дочка. — Голос словно смягчился улыбкой. — Не думай о себе, о своем выборе, об ответственности, о будущем. Тебе нужно отрешиться от мира, и тогда мир сам сделает выбор».

«Или ты вместо него», — рассмеялась Безымянная.

«Или я, раз ты боишься».

«Ты меня совсем запутал. Я часто не понимаю тебя, но знаю, что если мой выбор окажется неправильным, мне никогда не стать стражем Белогорья. Так?»

Холодный ветер нежно коснулся ее щеки, взъерошил мех капюшона.

«Почему никогда, маленькая синеглазая незабудка? Ты просто станешь вейриэнной гораздо позже. Сегодня — тот редкий момент, когда ты сможешь приблизить свое освобождение от храмового ошейника. Ведь ты из-за него даже не в состоянии быть на солнце, чтобы заниматься с кем-нибудь из моих собратьев в полную силу».

Она вздохнула, потрогала замерзшими пальцами шершавую полоску ошейника, прилипшего к ее коже так плотно, что иногда казалось: он уже навсегда врос в нее, стал ее частью. Ошейник был сделан из кожи змеи ушайды и обладал многими необычными свойствами. Одним из них была способность сжиматься под воздействием солнечного света так сильно, что храмовый раб мог задохнуться.

Мерзкое украшение неота получила после первого и последнего бегства на поверхность в надежде, что там-то синты ее не смогут поймать и она разыщет если не отца, то его товарищей. Увы, пятилетняя девочка не учла, что у подземных жителей тысячелетняя договоренность с риэнами, строго соблюдавшаяся горцами, и лорд Этьер вынужден был вернуть беглянку жрицам.