Белое пламя дракона

– Отец, можешь не сомневаться, я тебя не подведу!

Деликатно откашлялся брат Марк, чем привлек всеобщее внимание. Монашек относился к тем людям, чей тихий голос мог перекрыть гул ярмарочной толпы.

– Хотел предупредить раньше, но забыл, за что покорнейше прошу простить меня. С дозволения его милости, вскоре сюда прибудут люди, состоящие на службе у Церкви. Они поживут в замке некоторое время, а потом покинут нас. Лишних вопросов пока прошу не задавать и их визиту не удивляться. Благодарю за внимание.

– Ну теперь-то можно уже начать есть?! – не выдержал Бальден.

Бейерон кивнул – чопорный королевский слуга поклонился, и началась первая подача блюд.

Хлебая луковый суп, заедаемый грибными пирогами, волшебник расслабленно, не вникая, слушал разговоры трактирщика и старосты, наблюдал за тем, как Бальден орудует ножом, оставляя на тарелке сверкающие чистотой косточки без единого кусочка мяса на них, тихо смеялся над тезкой, который скрипел металлом лат, пытаясь поднести ложку ко рту. Брат Марк ел свою зелень медленно и молча; ученица на время отказалась от яичных блюд и с удовольствием жевала сегодняшний изыск от повара – авермес[25].

– Сир, – заговорил камердинер, к которому только что подбегал обеспокоенного вида челядин, – боюсь, что должен отвлечь вас от трапезы.

– В чем дело?

– С одним из слуг произошел несчастный случай, сир. Его, по заверениям его сестры, э, проглотил сундук.

Тобиус, накладывавший себе на тарелку картопельное пюре, отложил приборы и поднялся из-за стола:

– Думаю, это дело для меня.

– Нам всем стоит поучаствовать, – последовал примеру волшебника Бейерон.

Изнутри Райнбэк был больше, чем мог показаться снаружи, и солидная часть его помещений и коридоров оставалась не освоенной новыми обитателями замка. Слуги побаивались отправляться в пыльные проходы, веками не знавшие света, предпочитая держаться своей части замка, уже обжитой, светлой и чистой.

Камердинер вел их по челядинским помещениям, мимо кухонного блока, кладовых и спален. Тобиус бывал там не раз, наведываясь в царство мэтра Шовиньоля и охотясь за мелкой замковой нечистью. Они остановились у забаррикадированной двери, которую сторожили двое крепких слуг. В сторонке одна служанка утешала другую, чье покрасневшее и распухшее лицо блестело от слез.

– Расчистить проход, – приказал Бейерон.

Вооружившись жезлом, в приоткрывшуюся дверь вошел один только Тобиус. Он осмотрелся в свете одинокого мотылька и краем уха слушал голос камердинера.

– Одна из старых кладовых, только-только распечатали, приказали Хэмосу начать разбор содержимого, а когда он приступил, случилось что случилось. По счастью, с ним была его сестра, от которой мы узнали о происшедшем.

– Это она вся в слезах, бедняжка? – спросила Хлоя.

– Она, миледи.

Среди куч забытой кем-то ветоши, среди пыльных полок, заставленных не менее пыльными кувшинами, у дальней стены кладовки стоял массивный деревянный сундук, окованный железными полосками и запертый на тяжелый навесной замок. Тобиус остановился в дюжине шагов от него, осмотрел Истинным Зрением и ничего особенного не заметил. Сундук как сундук, старый, пыльный, никому не нужный.

– Эмма, беги в башню и принеси все, что потребуется.

– А что потребуется?

– Страница восемьдесят пятая справочника «Коварных притворщиков» Гениатула Льенидаса.

– Помню!

Стальная дева умчалась. Волшебник остался на своем месте, только достал из сумки курительную трубку и сунул ее в рот. Тобиус любил курить, но делал он это не ради удовольствия, которое все-таки получал, а больше оттого, что с трубкой в зубах ему порой лучше думалось.

– Вы уже разобрались?

– Думаю, что да, сир.

Эмма обернулась в мгновение ока и передала учителю небольшой наспех собранный сверток. Волшебник его развернул и стал набивать трубку травами, добавил к ним каменной соли и капнул масла, после чего прикурил от собственного пальца.

– Наполнять этим легкие я бы не посоветовал никому, так что лучше отойдите подальше.

Раскурив трубку, Тобиус стал окуривать сундук, чьи твердые очертания чуть погодя начали плыть, а неколебимая материя на глазах вспучилась и съежилась, как самая настоящая органика. Из замочной скважины выглянул затуманенный красный глаз, затем крышка открылась, являя всем желающим два ряда страшных зубов, и из сундука с характерным отрыгивающим звуком было исторгнуто человеческое тело. Тобиус схватил его и потащил вон из комнаты, пачкаясь в слюне и желудочном соке.

Человек не дышал, и, отметив это, Тобиус разразился чередой резких команд. Получив указания, Эмма крепко обняла служанку и принялась произносить нужные слова, пока Тобиус растирал ладони одна о другую, образуя на них электрический разряд достаточной силы, чтобы перезапустить сердце. Когда разряд прошил организм, заставив его выгнуться мостом, волшебник внедрил в ткани поток живительной энергии, который обновил все успевшие отмереть клетки. Особенно сильно он волновался о состоянии мозга. Остальные органы – ахог с ними, можно вырастить, можно вылечить, но мозг есть материя слишком деликатная и тонкая.