Белое пламя дракона

«Тестудины, как самостийно именуют себя. Племя вельми примитивное да малое, однако же сплоченное да безобидное. Подобно тому, как великая часть иных тварей, тестудины сии в Валемар явились во время Пришествия Последних Скитальцев, в конце эпохи той, думается мне. Долговечные, они супротив иных тварей жизненного сроку века три, а то и четыре свободно пережить способны, но в этом отношении особенный интерес являют старейшины их, социума тестудинского верхушка, кои живут уж тысячи лет, ежели правда то, что удалось узнать мне. Приписана к силам их власть над временны́м потоком, кой оные старейшины менять способны по воле своей. Ежели истинно сие, то я непременно выведаю тот секрет и еще больший обрету контроль над пространственно-временным…»

Синебородый оторвал перо от бумаги, выпрямился в кресле и повернул голову. Его темно-синие глаза с бирюзовыми крапинками взглянули прямо на Тобиуса.

– Кто здесь?

Отложив перо, хозяин медленно вытянул руку в сторону Тобиуса, тот отстранился, и длинные пальцы сжались в воздухе перед его лицом. Хозяин по-прежнему не видел незваного гостя. Слегка нахмурив брови, он вернулся к письму. Тобиус хотел было тоже вернуться к чтению, но в этот момент одно из зеркал издало пронзительный звук. Синебородый одним движением пера заставил парящие книги стать невидимыми, вторым – позволил зеркалу приблизиться и ожить. Внутри появилось лицо женщины, которая что-то быстро произнесла.

– Хорошо, я сейчас появлюсь.

Парящее зеркало вновь «уснуло». Маг закрыл большую книгу, затем пять малых фолиантов, став видимыми, улеглись поверх нее. За креслом в стене было грандиозной высоты зеркало, вмурованное в стену от пола до потолка. Рамой ему служили резные, покрытые ляпис-лазурью фигуры, которые неопытный созерцатель мог принять за человеческие. Они были похожи на людей, мужчину и женщину с правильными очертаниями тел и бесстрастных лиц, нагих, но лишенных корня человеческой наготы. Тобиус знал, что это не люди, а амирамы и что воссозданы они наиболее приближенно к своему хрестоматийному образу. Статуи придерживали мутную блестящую поверхность, в которой отражались лишь неразборчивые пятна неведомых силуэтов. Синебородый подвесил книги в воздухе, вынул из ножен на поясе богато украшенный кинжал и проткнул острием подушечку большого пальца. Он быстрыми точными движениями нанес на поверхность зеркала очень сложный магический знак, а когда кровь впиталась, оно отразило облик мага во всех деталях. Тобиус отшатнулся, так как заметил на миг, что тоже отражается в зеркале. Синебородый взял свои книги без натуги и прошел вместе с ними сквозь зеркальную гладь. Он исчез из одного своего кабинета, но оказался во втором – зеркальной копии первого.

Пока маг поднимался по лестницам на верхотуру, к самым высоким полкам, Тобиус потерял его из виду. Он прошелся по длинной зале, осматриваясь, и достиг ее противоположного конца, где над уходящей вниз винтовой лестницей была установлена беломраморная статуя, изображавшая собственно местного хозяина. Мраморный волшебник, в отличие от живого, опирался на длинный посох, и лысый череп его венчала высокая тиара. Левая рука была выставлена чуть вперед и держала массивный фолиант – копию того, в который синебородый записывал сведения о тестудинах. Потеряв интерес к статуе, Тобиус вновь вышел на балкон и увидел там незамеченную прежде конструкцию с установленным на ней золотым телескопом. Волшебник приблизился к инструменту и заглянул в окуляр. Телескоп был направлен на юго-восток и сфокусирован на самой высокой точке мира – Элборосе. Тобиусу повезло увидеть этот колоссальный пик хотя бы во сне, ибо наяву, как известно, вершина Элбороса почти всегда укутана облаками, а еще чаще тучами или потоками ураганного ветра, и увидеть ее можно раз или два в году, когда мощь циклона спадает и острие Вершины Мира сверкает на солнце так, что это видно из нескольких стран по обе стороны Хребта.