Белое пламя дракона

– Спасибо за совет, воин, так и поступим.

Когда невысоклик уже развернул свою свинью, к солдату приблизился Тобиус.

– Бельмастая хворь, значит? – осведомился он. – Это, брат, штука опасная. Добрые братья Маркуса сказали вам, чтобы вы жгли в кострах черноплодную рябину, можжевельник и калину?

– Э… так точно, сударь, – ответствовал красноглазый.

– Молодцы, молодцы, продолжайте жечь – и, быть может, не заболеете.

Отряд вернулся к последнему пропущенному повороту и двинулся новым путем, взяв значительно южнее дороги Подсолнухов. Путь лежал в небольшую лощину, уместившуюся среди пары холмистых гряд. Чуть в сторонке тем же направлением бежала неширокая речка, которая изредка пересекалась с дорогой, из-за чего поезду приходилось въезжать на ненадежного вида деревянные мостики. Постепенно дорога делалась все более запущенной, бросалось в глаза отсутствие придорожных камней, отмечавших лиги, а те камни, что стояли на своих местах, не обновлялись так давно, что надписи на них не читались. Правда, однажды встретился покосившийся от времени дорожный столб с разбитым фонарным плафоном, висевшим на цепи, словно забытый всем миром висельник. Косая грязная доска на том столбе все еще кое-как доносила до сведения путников, что впереди их ждет Туманная лощина.

Пока светило солнце, отряд двигался более-менее бойко, но ближе к вечеру по сторонам от дороги раскинулись поросшие ряской и водяными лилиями пруды, чьи испарения придавали воздуху настораживающий зеленоватый оттенок. Дорога стала вести себя как стремящаяся скрыться в траве змея – она то пропадала, заставляя поезд сбавлять темп, то вновь появлялась. В ранних сумерках, когда до придвинувшейся стены небольшого леса было рукой подать, вернулся небольшой отряд конных разведчиков.

– Впереди дурное место, сир.

– Опасность засады?

– Скорее просто дурное. Это висельное дерево.

– Ого! Поглядим!

Вскоре то, что так заинтересовало невысоклика, стало видно всем. Большой дуб с непомерно широким перекрученным стволом и раскидистыми, но голыми ветками, обвешанными гнилыми тонкими остатками веревок с пустыми петлями, а меж древесных корней тускло белело некоторое количество костей.

– Отдых, парни! Марш из фургонов, и разомнитесь как следует!

Сир Реджинальд покинул седло и, потирая затекшее седалище, неспешно направился к дереву. Тобиус встал рядом с ним. Оба – и невысоклик и человек – вглядывались в облепленный мхом ствол, пытаясь разглядеть в глубоких бороздах коры ожидаемый образ.

– Вон там, – направил их взгляды Матисс Кордол, указывая гораздо выше уровня человеческой головы.

Когда-то давно на стволе умелой рукой был вырезан рельеф, изображавший изогнутую драконью шею с драконьей же головой, однако с тех пор дерево успело сильно вырасти, прежде чем окончательно состариться и погибнуть.

– Настоящее висельное дерево, ты погляди.

– Одно из последних наверняка. – Тобиус сделал шаг и протянул руку, но в последний момент перед прикосновением отдернул ее. – Во время войн Веры на ветвях этих деревьев не было свободного места, а после Церковь настояла на том, чтобы все они были сожжены, потому что пространство вокруг них, сколько ни освящай, вскоре вновь начинало сочиться скверной.

– Недоглядели святые отцы. Судя по наличию остатков веревок, как минимум десять лет назад им еще пользовались, – проговорил невысоклик. Он свистом подозвал к себе хряка и, вытащив из седельной сумки курительные принадлежности, протянул магу кисет. Сам сир Реджинальд сунул в зубы короткую трубку-носогрейку с вместительной чашей.

– Отличный табак, – одобрил Тобиус, раскурив свою длинную трубку из белой керамики.

– Посылка с исторической родины, лучший табак в Восточной четверти, да.

Они некоторое время наслаждались курением поистине прекрасного табака, выпуская струи сизого дыма, а потом Тобиус вдруг обронил:

– Мы идем в засаду.

– Да неужто? – Невысоклик повел себя так, будто ему только что поведали «тайну», что, мол, вода мокрая.

– Тот блокпост был фальшивым. Они жгли костры как во времена буйства кровавой чумы или катормарского мора, хотя все лекари Вестеррайха давно признали неэффективность этой меры защиты от миазмов. К тому же бельмастая хворь хоть и заразная до ужаса мерзость, но, чтобы заболеть, нужно вступить в непосредственный контакт с больным, а на дальние расстояния по воздуху она не передается. Опять же ни один маркусит не повелел бы жечь в огне рябину, калину или можжевельник. Солдаты просто лгали.

Сир Реджинальд ничего не ответил. Докурив, он вернулся в седло и отдал приказ двигаться. Солдаты, обычно стремившиеся растянуть редкий отдых, разместились в фургонах очень быстро – никому из них не хотелось задерживаться в дурном месте хотя бы одну лишнюю минуту. Впереди ждал небольшой, но темный лесок.

Вскоре солнце совсем зашло, но вместо того чтобы попытаться найти место для ночного бивака, раз уж на этот раз о крыше на ночь речи не шло, поезд продолжил двигаться дальше, хотя и очень медленно. Часть солдат покинула фургоны и теперь шагала рядом с ними, освещая неверный путь светом застекленных ручных фонарей.