Белое солнце Агартхи

Не удержавшись, я закачал толику Силы в свои подрагивающие от возбуждения конечности, прогоняя мышечное старческое бессилие. Конечно, мои слабые мышцы могут не выдержать той нагрузки, которая им будет уготована, но я постараюсь сделать все от меня зависящее в грядущей битве и не облажаться к тому же! Руки престали подрагивать, ноги окрепли, плечи распрямились, а я всего ничего по жилам прогнал. Разбираться с последствиями потом буду, когда дело сделаем.

— Прием-прием, — неожиданно раздался у меня в черепушке мысленный голос Хармана, — вышел на позицию…

— Видишь гада? — поспешно бросил я, уловив недовольный взгляд Кощея, считавшего себя мозговым центром всей нашей боевой операции.

— Вижу, Хоттабыч, — отозвался оберштумбаннфюрер, — тот еще урод…

— Описать сможешь? — подключился Кощей. — Как можно подробнее.

— Покрупнее тебя будет, твое бессмертие. — Вышел на связь и Магистр. — Ростом — метров пять-шесть, если не выше…

— Все же, повыше будет, — уточнил Хартман. — Здоровая тварь, просто жуть берет! — признался он, хоть и трусом, вроде бы, не был. — И еще время от времени он «полыхает»…

— В смысле, «полыхает»? — переспросил я.

— Превращается в огненный силуэт… — ответил Роберт. — С трехминутной периодичностью, — добавил он, видимо, после замера временного промежутка, — по всему его телу словно пробегает волна пламени. А его глаза — постоянно горят огнем, словно две дыры в ад.

— А вообще, он хоть на человека похож? — Продолжал допытываться я. Нужно поточнее узнать, с кем вскоре придется иметь дело.

— Так-то, да, — пришел ответ от немца, — голова, две руки, две ноги…

— Посередине гвоздик? — не сдержался я, но Роберт понял меня с чрезмерной немецкой прямолинейностью:

— Ну, да, болтается у него такая огромная хреновина между ног — почти в половину Кощея!

— Слыхал, твое бессмертие? — Не упустил я возможности слегка «поиздеваться» над гостеприимным Асуром, только произнес это вслух, что не отвлекать «разведку». — Ты у нас, оказывается, и не Гигант вовсе. А так — мелкое недоразумение, всего в пару хреновин Гипериона!

— Я всегда знал, что Первые были куда внушительнее размером, чем все последующие поколения Титанов. — Не понял моего прикола Кощей, или просто не захотел понимать. А может, просто подтряхивает не только нас, смертных, но и условно бессмертных тоже. — Мне довелось мельком увидеть последнего из братьев Кроноса — Океана, — поделился со мной воспоминаниями Асур, — так вот, размер для него совсем не являлся проблемой — он легко мог уменьшиться до единственной капли морской воды, а мог и вымахать до самого неба!

— А наш огненный красавец, случаем, так не умеет? — Этот момент меня немного напряг. Мы и так об этой твари ни черта не знаем, а если он еще и «телескопический», то и вообще, хоть караул кричи…

— Не знаю! — нервно рыкнул Кощей, которому тоже вся эта бодяга была не по душе. — Но ты главное Костыль в него воткни…

— А не сгорит твой Костыль? — спросил я, тиская в руках костяной Артефакт.

— Не должен… — слегка неуверенно ответил Великан. — Главное, чтобы он успел в Энергетическую форму преобразоваться, а уж в таком виде его никакое пламя не возьмет!

— Принято, — кивнул я, засовывая Артефакт под ремень.

— Прием-прием! — Раздался в моей черепушке голос Хартмана. — Он, кажется, начинает засыпать! Зевнул и присел на землю…

Я бросил взгляд на командира, по лбу которого сбегали крупные капли пота. По полной выкладывается Петрович. И, похоже, что его усилия не пропали даром — гигантская начала поддаваться Ментальному внушению.

— Твой выход, старик! — выдохнул Кощей. — Не подведи!

— Спокойно, твое бессмертие! Он сейчас у нас, собака, спляшет! И не маленьких лебедей, нет — железное боле-р-р-ро! Краковяк вприсядку[72]!

И я решительно выбрался из развалин, служивших нам своеобразным штабом. Где бегом, где ползком, чтобы ненароком случайно не засветиться перед засыпающим Гиперионом. Ментальная информация от наших наблюдателей поступала ежесекундно и сплошным потоком.

— Он прилег и закрыл глаза! — Докладывал оберштурмбаннфюрер.

— Ворочается на земле, словно хочет устроиться поудобнее, — вторил ему Магистр.

— Вспыхивает реже… — Это Хартман.