Белоэмигранты между звездой и свастикой. Судьбы белогвардейцев

Представители русского духовенства, разделявшие судьбу Русской армии на Балканах, в королевстве СХС первоначально оказались в благоприятной для их жизни и деятельности среде. «Король-рыцарь» Александр и королева Мария благоволили участвовать в заботах русских единоверцев и всячески стремились поддержать на официальном уровне открытие приходов на территории Сербии и оказать посильную помощь клирикам, окормлявшим чинов русской армии и участвующих в воспитании русской военной молодежи, по замыслам командования, обязанных заменить убывающих в будущей национальной армии. С этой целью, на территории Сербии и Болгарии были размещены и действовали в полной мере военно-учебные заведения, призванные поддержать и развить систему подготовки военных кадров. На территории Болгарии было размещено восемь военных училищ, выпустивших с 1921 по 1923 годы в офицеры около двух тысяч юнкеров. Сравнительно невысокая плата и доступные учебные программы, позволявшие учащимся получить не только военное, но и законченное среднее образование поддерживали постоянный приток молодых людей, желающих поступить на учебу. Сложнее обстояло дело с финансированием обучения в этих заведениях. Убедившись, что средств для поддержания училищ взять неоткуда, Врангель подписал указ о последнем производстве в офицеры во всех военных училищах 1 сентября 1923 года. Чуть дольше в Болгарии просуществовала основанная еще в Галлиполи гимназия. Ее посещали 150 гимназистов, главным образом дети военной эмиграции и сироты, потерявшие родителей в ходе войны и вынужденного пребывания армии за границей. Для детей-сирот, проживавших в Варне, на средства командования содержался интернат на 60 человек. В Сербии успешно существовало несколько кадетских корпусов — Крымский, продержавшийся до 1929 года, Донской, работавший до 1932 года и 1-й Русский кадетский корпус, последний выпуск кадетов которого пришелся на 1945-й год. Производство в офицеры для юнкеров военных училищ не гарантировало трудоустройства, и многие из выпускников еще подолгу оставались в Болгарии, кормясь непостоянными заработками, на самых тяжелых работах. Многих удерживало и наличие собственных казарм, где после изнурительного трудового дня недавние «батраки» вновь чувствовали себя офицерами. Сочетание этих двух образов, мало сопоставимых в нормальной жизни друг с другом, было нестерпимо для большинства из них, и постепенно некоторые офицеры стали задумываться о выходе из этого тупика и устройстве жизни на более прочных основаниях. Конечно, возможность устройства своей жизни на лучших условиях, возможность получения высшего образования, приводило многих молодых обер-офицеров в Чехословакию — единственную европейскую страну, кроме Бельгии, где людям с «нансеновскими» паспортами можно было поступить в высшие учебные заведения и быть удостоенным даже символической стипендии. Отъезд молодых офицеров — вчерашних юнкеров из Болгарии приобретал постоянный характер. Пики и спады волн отъезжающих из Болгарии обуславливались лишь финансовыми возможностями того или иного человека купить себе билет на поезд и оплатить консульский сбор. В письмах уехавших, адресованных тем, кто еще оставался на болгарской и сербской земле, расписывались преимущества студенческой жизни в центральной Европе; тех, кто колебался, звали следовать примеру преуспевших. К концу 1925 года оживленная переписка с соотечественниками, нашедшими лучшую долю в других странах Европы, заставила большую часть молодежи, поднакопив денег, покинуть Болгарию и отправиться испытывать судьбу в новой для них Чехословакии и Бельгии. Подобное, можно сказать, происходило и в верхних эшелонах Русской армии, где также устраивали свои судьбы полковники и генералы, каждый на свой вкус и возможности. С уверенностью можно сказать, что всех более после исхода из болгарского царства «повезло» Скоблину. Вкусив прелестей западно-европейской жизни, и точимый жалобами жены на скуку полковой жизни, в мае 1924 года Николай Владимирович подал рапорт о необходимости своего отъезда из Болгарии за границу. С разрешения Владимира Константиновича Витковского, он получил просимое, и снова расстался со своими корниловцами на неопределенный срок. Вместе с повеселевшей женой выехал во Францию, где ее ожидал шумный успех после совместного выступления с известным в эмиграции квартетом Кедровых в парижском зале Гаво. Снова началась богемная жизнь, замелькали имена знаменитостей, престижные сцены и утонченные рестораны. Жизнь Скоблиных снова потекла чередой веселых, ярких дней… На сопровождавшего супругу генерала ложился легкий отблеск ее славы. «В артистической было весело. Когда в артистическую вошла великая княгиня Ксения Александровна, сестра императора Николая II, Плевицкая, соблюдая придворный этикет, умело и тактично представила ей своего нового мужа».⁶⁷