Белоэмигранты на военной службе в Китае

В начале 1932 г. в китайской части Шанхая началась полномасштабная война. Стороны бомбили позиции друг друга авиацией и артиллерией, сильно разрушая город. Ожесточенные бои шли менее чем в полукилометре от сеттльмента. Снова русские заняли проходы на мостах, поставив рогатки и «концертины» из колючей проволоки, установив укрепления из мешков с песком, из которых были созданы окопы и ходы сообщений[1145]. В конце января китайцы пытались прорваться в японскую часть Шанхая. Русские вышли на защиту первой линии обороны, имея приказ не допустить в сеттльмент китайцев. Вечером 28 января они строили укрепления около мостов, когда китайцы пытались ворваться в японский район. В ходе боя китайцев отбросили. В сражении был ранен в плечо капрал 1-й роты А. Ленков[1146].

Японцы решили прикрыться русскими и к 30 января 1932 г. сосредоточились у мостов. Там начались бои, и на русские позиции обрушился шквал китайского огня, пришлось втянуться в бой на стороне японцев. Во время боя были ранены два добровольца 1-й роты: В. Протодьяконов и В. Рымович. 5 февраля при исправлении повреждений проволочных заграждений огнем китайской артиллерии был ранен доброволец В. Манушкин. Немало дней еще предстояло русским провести в такой обстановке. Каждый день приходилось исправлять повреждения обороны под китайским огнем.

Видя обострение обстановки, из ожидавшей зачисления в отряд молодежи составили резерв в 90 человек. Боевые действия подошли к Английскому консульству, и часть русских перебросили на его охрану. В это время их позиции бомбила не только артиллерия китайцев, но и авиация[1147].

Кроме того, 9 февраля русским пришлось выполнить важную для всего международного Шанхая миссию по перегону стада скота из района боевых действий на бойню. От ее успеха зависело, будет население сеттльмента есть мясо или сидеть на вегетарианском столе. Несмотря на то что русские плохо разбирались в запутанной обстановке боев в Шанхае, они успешно выполнили эту задачу под огнем китайских снайперов[1148].

В феврале нагрузка отряда увеличилась: он взял под охрану банки.

В начале марта японцам удалось сломить сопротивление китайцев и вытеснить их из Шанхая. Угроза сеттльменту спала. К тому времени Русский отряд был увеличен до размеров хорошего батальона. Он насчитывал 690 человек. За отличия ему вручили знамя. Русская часть единственная из Волонтерского корпуса удостоилась такой чести, как лучшая[1149]. Но снижение угрозы привело к частичному расформированию отряда.

В то время, по словам русских наемников, «жизнь в Шанхае никогда не была спокойной: если не было очередного японо-китайского конфликта, то всегда бывали забастовки и рабочие демонстрации по разным поводам»[1150].

В марте русские разгоняли многотысячные китайские демонстрации, участники которых были настроены к русским крайне агрессивно. Во время разгона они стреляли по русским, но их удалось схватить и сдать полиции.

В 1932 г. русские части были сведены в Русский полк Волонтерского корпуса из четырех рот и пулеметной команды. По данным современников, «на всех парадах корпуса Русский полк неизменно получал самое высокое одобрение со стороны начальства, властей и широкой публики»[1151]. Но состязания разных воинских частей не были безопасными. Особенно опасными они были с итальянцами. Они часто проигрывали и пытались реабилитироваться в глазах самих себя и публики поножовщиной[1152].

Большое внимание к службе русских в Волонтерском корпусе проявили Кутепов и Миллер, поддерживавшие с ними регулярную связь. В феврале 1933 г. в отставку из-за расхождений с командованием ушел Тиме, который возвысился до этого из-за личных связей с Бэллом и его семьей. Ему на смену пришел офицер Белой армии С. Д. Иванов[1153].

После «экзамена на зрелость» 1932 г. власти Шанхая сохранили на их службе весь Русский полк, создав для него выгодные условия. По условиям контракта, кроме регулярно выплачиваемого жалованья ежемесячно каждому русскому на личный счет начислялся бонус «за хорошую службу» – 10 процентов от зарплаты в Гонконг-Шанхайский банк под 7,5 процента годовых. Эти деньги можно было получить по истечении пятилетнего контракта и увольнении из полка, причем обратно поступить туда было нельзя[1154].

Но, несмотря на множество похвальных отзывов о службе русских, в июле 1934 г. С. Д. Иванов отметил: «В городе мне приходилось быть свидетелем того, как волонтеры на улицах, в трамваях, ресторанах ругаются площадными словами. Это подтверждается отзывами посторонних лиц о неприличном поведении волонтеров. Мне также ежедневно приходится слышать матерную брань волонтеров в местах квартирования полка. Требую от всех чинов эту отвратительную привычку прекратить, а начальникам принять меры к искоренению в среде волонтеров матерной брани»[1155].