Белоэмигранты на военной службе в Китае

3, 4 августа, Цинанфу. Всего теперь в Русской группе, если считать со всеми нестроевыми учреждениями и штабами, будет до четырех тысяч человек. Если была бы сплоченность да если бы не ругались и не интриговали между собой, могли бы держать в своих руках чуть не пол-Китая. Ведь куда мы только не ходили и где только не воевали, каких только городов не брали! И потом, Нечаев тоже напрасно нас ведет всегда впереди и китайцы на наших трупах делают свое дело и победы. Наша группа должна быть вроде как специальной части «особого назначения», только для того, чтобы служить примером для китайцев и посылать их в бой, а самим, оставаясь в тылу, подталкивать их, заставляя держаться. Вместо этого деремся мы, несем потери, наши люди погибают, ради кого и чего? Вот скоро мы выступим, сменим китайские части, стоящие на линии Таянфу, чтобы развивать дальнейшее наступление. Как только наступление – так пожалуйте, русские! Тут бы, конечно, дело Меркулову и Михайлову поставить все как следует, но первый думает лишь о наживе. Второй же – форменный лакей Меркулова, а сам Костя – отчаянная голова, не жалеющий ни себя, ни других. Ему что! Пойти бы в атаку! Винтовок нет – возьмите у противника. Его пулями осыпает, а он так и прет на пулеметы.

10 августа, Цинанфу. Вызывали в штаб дивизии. Спрашивали насчет довольствия людей и снаряжения, запросили списки. Говорят, что наша бригада скоро выступает, т. к. получены сведения о скоплении войск У Пэйфу.

15 августа, Цинанфу. Дубань и Меркулов поехали в Тянцзин. Ждем их приезда, после чего выступаем. Меркулов – большой бабник, просаживающий на женщин большие деньги.

Заходил в штаб Тупан-гуншу, посидели и выпили потом с Танаевым водки. Подошли Николаев и майор Меркулов. Последний с утра до вечера пьян, делать ему нечего, да кажется, он больше ни на что не способен. Потом меня проводили за ворота, по дороге смотрели, как кормят в пруду нашего Дубаня огромных сазанов и, кажется, лещей. Эти рыбы считаются неприкасаемыми и чуть ли не священными и только в особо торжественных случаях вылавливаются к столу самого Чжан Цзучана. Пруд – довольно большой, вокруг огороженный вымощенным тесаным диким камнем в виде плит. Над прудом склонились густые вековые криптомерии. Звонко и даже оглушительно в тяжелом неподвижном воздухе трещат цикады. Дворец Дубаня, как и все китайские дома – все обнесены большой высокой стеной. Ворота, первый двор, вымощенный камнем. Слева и справа – два строения в китайском стиле, с типичными крышами, окнами и пр. За этими домами слева – ворота и опять двор – тут пруд, на противоположном конце которого – большой дом, по бокам которого – меньшие, и так опять ход через этот дом, и новая стена, и новый, еще больший дом – уже сам дворец. У китайцев чем выше по статусу лицо, тем больше дворов и домов, пока доберешься до его главного жилища. В богдыханском дворце так там без конца надо проходить дворы, ворота и пр., пока дойдешь до главного помещения.

18 августа, Цинанфу. Завтра выступаем в составе бригады и кавалерийского полка Бартеньева. Впереди пойдут броневики Кострова и батарея артиллерии. Маршал тоже идет с нами, с ним впереди выступает его сотня с Танаевым во главе. Служили молебен. Меркулов, конечно, говорил речь, на которой присутствовали Чжан Цзучан и весь штаб группы.

27, 28 августа. Идем походным порядком. Кругом – китайские поля и фанзы. Дорога узкая-преузкая, таким образом, китайцы экономят место. Это не то что у нас в России, тут уже двум арбам не разъехаться. Ночуем на воздухе, в китайских фанзах уж больно противно пахнет. Люди веселые, поют песни, шутят, звучат прибаутки. Нечаев с Квятковским едут впереди верхом. С сумерками останавливаемся, выбираем место и располагаемся на ночлег. Из гаоляна и сухой травы разводим костры, после чего подъезжают обозы и кухни. Китайцы все-таки нас боятся и прячутся, но некоторые выходят и с любопытством нас окружают. Быстро-быстро лопочут на своем гортанном языке. Тут говор, не имеющий ничего общего с пекинским или тянцзинским диалектами или «нашим» маньчжурским. У китайцев чуть ли не столько наречий, сколько провинций. Север с югом могут говорить только через переводчика, да и пекинцы с другими провинциями, но зато пишут все одинаково, иероглифы понятны всему Китаю.

31 августа. В среднем идем походным порядком каждый день по нормальному переходу, то есть 25 верст. Наши броневики продвигаются вперед, конница Бартеньева ушла от нас на полтора перехода. В авангарде – 3-й батальон. Я со своей ротой состою в резерве командующего Нечаева.