Белоэмигранты на военной службе в Китае

Больше двух лет шла эта напряженная и рискованная работа. По данным советской разведки, «когда его арестовали и подвергли нечеловеческим пыткам, с гордо поднятой головой он отвечал японскому следователю: «Я работал в интересах безопасности моего Отечества. Не Россия же собиралась нападать на кого-то, а вы на нее. Это во-первых, а во-вторых, я никогда не раскаивался, что принял решение стать на этот путь. Сожалею только, что служил Отечеству недолго. С Вами же сражался, как полковник русской армии. Красным я не стал и не забыл, откуда я родом»[1499].

Погубил его, как и другого крупного агента советской разведки, Клерже, как это ни странно, чекист, начальник управления НКВД по Дальневосточному краю Г. С. Люшков, третий человек в руководстве восточной окраиной СССР, бежавший 13 июня 1938 г. из СССР в Маньчжурию. Свой поступок японцам он объяснял тем, что неожиданно получил «вызов» в Москву. Незадолго до этого подобные «вызовы» получали его заместители и прочие руководители СССР по Дальнему Востоку. Обратно они не вернулись и были репрессированы. Подобный вызов Люшков расценил как вызов на казнь и решил бежать. Кроме Маньчжурии, другого пути у него не было, и темной ночью он перешел границу с Посьетского погранотряда в уезд Хуньчунь. В рапорте о задержании японский пограничник так описал его: «Он был смертельно бледен, телосложением не отличался от японца. Это был тучный мужчина»[1500]. Когда беглец заявил о том, что он – начальник НКВД по Дальнему Востоку, то японцы сначала ему не поверили, а когда это было установлено, то были поражены. В их понимании это был высший деятель, равный по чину генерал-майору сухопутных войск.

По данным японских пограничников, в этом районе у границы раньше часто задерживали нарушителей, оказывавшихся советскими шпионами. Среди них было особенно много корейцев, которые имели родственников на «другой стороне». Они шли через границу в обуви, в которой были зашиты документы и деньги. На территории Маньчжоу-Ди-Го они скрывались в домах своих родственников и вели разведывательную работу. Выполнив свою миссию и готовясь снова перейти границу, они в условленном месте разжигали костер, подавая сигнал об окончании работы и сигнализируя о том, чтобы советские пограничники приняли их. Действовали корейцы обычно на ограниченной территории, где их появление не могло вызвать подозрения. Платили им обе стороны, так как немало было корейцев, которые работали и против СССР.

Японская разведка имела данные, что через границу проникают под видом путешественников и политических беженцев и более важные птицы, целью которых была активизация антияпонского движения в Маньчжурии. Некоторые из них становились руководителями антияпонской борьбы и попутно собирали важную информацию о японской армии и ее вооружении. Среди таких важных персон преобладали русские.

Поэтому сначала японцы решили, что Люшков лично совершал «запланированный шпионаж», но попался, и лишь потом поняли, что он не врет[1501]. Если бы Люшков этим и ограничился, то ему было бы простительно это бегство, но он пошел дальше. Он заявил японцам, что выдаст им все тайны советских спецслужб в обмен на… 500 тысяч иен! Японцы, не привыкшие платить такие суммы даже за очень важную информацию, поначалу заупрямились, но Люшков стоял на своем, и им пришлось пойти на его требования, урезав их лишь отчасти. Это было уже откровенное предательство[1502]. Впрочем, это неудивительно: что можно было ожидать от человека, воспитанного на советских лжеценностях интернационализма, который, подобно нашкодившему коту, спасал свою шкуру после тысяч безвинно уничтоженных им в ходе репрессий 1937–1938 гг.?

Гнусности Люшкову придавали и усики а-ля Гитлер. Сами японцы относились к нему двояко. С одной стороны, они радовались такому подарку судьбы, на их головы неожиданно свалился предатель крупного калибра Люшков, сдавший им всю советскую разведывательную сеть в Маньчжурии, а с другой стороны, они презирали его как предателя. В их понимании Люшков должен был не предавать свою страну, а совершить харакири, как сделал бы любой из них на его месте. Оказалось, что значительная часть белогвардейцев готовилась по заданию чекистов в условленное время к восстанию против японцев, но предательство Люшкова погубило многих из них. Свои действия он, как и другие шкурники времен Великой Отечественной войны, пытался облечь в идейные ризы, что якобы его поступки направлены на то, чтобы «свалить Сталина». Японский спецслужбист Миэда так говорил о нем: «Это был человек острого ума, сразу схватывающий все нюансы. У меня тогда возникла такая мысль: не хотелось бы иметь такого человека своим врагом – это было бы слишком опасно».