Белокурая бестия

– Надя остынь, родная, научись управлять своими чувствами,– уговаривал, чувствуя, как засасывает его в сладко – хмельной омут. «А кто я ей собственно? Отчим, чужой человек, – с закипающей кровью подумал он и сдался.– Если ей так хочется, то в первый и последний раз. Люба ни о чем не узнает».

– Всего один разочек, тебя не убудет, ты же мужчина, докажи это на деле, покажи свои способности…– горячо, задыхаясь от охватившего ее желания умоляла она.

– Научись управлять,– безнадежно вторил он в ответ.

– Быстрее бери меня, а то я передумаю, – простонала она Молодое, гибкое тело затрепетало, словно последний багряный листок на оголенной ветке. Искусной наездницей она, плавно двигалась сверху вниз, ускоряла темп и прилив блаженства. Валентин поймал своими губами ее полуоткрытые, пылкие губы, прижал к себе матово-жасминовую упругую грудь. Она вскрикнула, сладко застонала, достигнув пика наслаждения. Они отдыхали, не разнимая жарких объятий. В ярко осветившем комнату камине потрескивали, охваченные пламенем поленья.

– Надь, Надя, что мы с тобой делаем?– их тела слились в едином желании, никакая сила не способна была их разнять, освободить из сладкого плена чар.

– Теперь ты моя Лолита,– произнес Валентин.

– А-а, читала роман Набокова, когда мне еще пятнадцать лет не стукнуло, – небрежно ответила Надежда.– Нашел с кем сравнить, я – взрослая женщина, а та нимфетка. Валентин, я чувствую, что между нами возникла «химия», – призналась она и пояснила.– С ровесниками неинтересно, слишком они хвастливые и болтливые. Будто сороки-белобоки щебечут о своих «постельных подвигах». Я доверяю зрелым мужчинам, умеющим держать язык за зубами. Тайна интимных отношений, принадлежащая влюбленным, не подлежит разглашению.

–Абсолютно с тобой согласен, – одобрил Валентин. – Но не забывай, что я уже окольцован, женат на твоей матери.

– Не имеет значения. Главное, что мне с тобой безумно сладко, а пацаны, как кролики, быстро устают и отваливают.

– Забавляясь, мы может с тобой и ребеночка сотворить,– заметил он. – Другое дело, если бы у тебя была спиралька, но таким юным, как ты не ставят. Надо было не торопиться, а с резинкой. Люба запаслась, я тоже прихватил с собой две упаковки, словно чувствовал, что пригодятся. Но все, ты просила только разочек, больше никакого секса. Люба узнает, нам обоим головы оторвет…

– Не узнает, а через чехол неинтересно,– заметила Чародеева. – Все равно, что лизать сахар через стекло стакана. Для профилактики, чтобы не зачать я ем лимоны. Кислотность убивает сперму. Так делают многие девчонки в университете, чтобы не забеременеть. А испытать наслаждение и оргазм очень хочется. Один раз живем на белом свете и глупо отказывать себе в удовольствиях, все откладывать на потом. Любовь мимолетна, как и молодость, красота, облетит как яблоневый цвет.

– И что, лимоны предохраняют?

– Пока не слышала, чтобы кто-то из близких подруг залетел.

– Могут заразится сифилисом, гонореей или СПИДом?

– Пусть спит, – усмехнулась Надя.– Чему суждено случится, того не миновать.

– Ты – фаталистка.

– Я – очень темпераментная и сладострастная, рождена для любви.

– Все рождены для любви,– улыбнулся он и признался. – Мне тоже нравится, когда ничего не препятствует интимной близости. Все должно происходить естественно, как в природе…

Надежда закрыла ему рот поцелуем, прильнула горячим гибким телом, и он вновь овладел ее страстно с упоением, стремясь раствориться в ее хмельном теле, дарующем наслаждение. «С Любой это происходит, обыденно, без фантазии, яркости и свежих ощущений, испытываемых с Надей»,– подумал Тернистых с радостью и тревогой.

Они выпили еще по бокалу. Валентин поднял ее на руки и отнес в смежную комнату. Легли в постель, прижавшись друг к другу, прислушиваясь к биению сердец. Он ощущал запах ее золотистых волос, трепет желанного тела.

– Грешен, виноват перед Любой,– покаялся он.

– Все люди на земле грешны только тем и занимаются,– успокоила Надя и, положив голову со спутанными волосами на его грудь, прошептала.– Пожалей меня. Я такая одинокая и никому не нужная. Раньше хоть мамка обо мне заботилась, а теперь все внимание тебе.

– Потому ты и норовила мне насолить?

– Чтобы обратил на меня внимание. Я приревновала тебя к матери.

– Значит, требуешь от меня откупной, компенсации?– усмехнулся Валентин, невольно поддаваясь ее уговорам.

– Ты сильный, крепкий мужчина, нерастраченный, потому что полжизни в небе провел, как орел, тебя не убудет,– уговаривала она.– К тому же медики утверждают, что воздержание для мужчины вредно.

– И все ты знаешь?

– Эмансипация, прогресс, – ответила она.– Надо торопиться жить, красиво и с наслаждениями. Другой не будет. Все тлен и прах.

– Тебе еще рано об этом задумываться.

– Девичья краса не вечна. Соперницы идут по стопам,– с грустью произнесла Чародеева.– А связь с любимым человеком омолаживает женщину, делает ее радостной и красивой, спасает от неврозов и других болячек.

– Значит, мужчина лекарь, врачеватель,– улыбнулся Тернистых.