Белокурая Моргана (СИ)

Как же плохо. Боли нет, но эта всепоглощающая усталость… Будто невидимый паук оплёл тонкой, но прочной паутиной всё тело, не давая пошевелить конечностями, и выпивает через серебристые нити силу. Она уже даже в реальности видит эти тонкие паутинки, невесомо касающиеся щёк… А, нет, это всего лишь волосы. Только раньше они были золотистыми, казавшимися в солнечном свете ангельским нимбом. А теперь вот серебристые…

Когда Нарцисса рассказала о последствиях гарриного любопытства, его первой реакцией стал ступор. Или шок. Или ступор от шока. Потом казалось, что это неудачная шутка, он даже начал весело смеяться. Вскоре весёлый смех перерос в истерический и окончился безобразными рыданиями. Всю юбку Нарциссе промочил. Такого с Гарри не творилось даже посреди войны. Хотя тогда у него и не было особой надежды, не было радужных планов на будущее. Успокоившись и налакавшись коллекционного виски, Гарри даже начал видеть плюсы в сложившейся ситуации. Для начала, он, став потомственной чистокровной аристократкой, сможет повлиять на течение первой волдемортовской войны. Он, конечно, будет маленькой девочкой, а потом и девушкой, но определённо сумеет оградить многие чистокровные семьи от рабства тёмной метки. Не зря же портрет стервозной Вальбурги плакал, во время его рассказа о хоркруксах и Регулусе. Вряд ли гордые аристократы пойдут за монстром с покалеченной душой. Даже не зная полной информации об осколках души и последствиях раскола, все они росли на Сказках барда Бидля, и помнят, чем закончилось “Лохматое сердце”.

А ещё он проследит, чтобы родители в этот раз остались живы и маленький Гарри Поттер вырос в полной семье. Если понадобится, лично оглушит родителей, крёстного и Ремуса до кучи и отправит куда-нибудь в Антарктиду, разводить пингвинов. Или лучше в сибирскую тайгу, там водятся медведи и русские волхвы, которые всяко удачнее защитят от пожирателей, чем пингвины.

К тому же, у него всё-таки намечается запоздавшее детство. Нарцисса сказала, что пусть память и останется, но детское тело, детские гормоны и детская душа наложат свой отпечаток на его поведение. Драко, правда, бубнил, что если бы у шизанутого на всю голову Поттера детство в попе не играло до сих пор, то и последствий бы таких не было. Но блондинчик быстро заткнулся, после любящего материнского подзатыльника и дальше внимал молча.

Ну и увеличение магических сил тоже приятный бонус. Он сам считается сильнейшим магом Альбиона, а если ещё прибавить силу Нарциссы, далеко не последней ведьмы своего поколения, то вообще, тушите свет, сажайте пальмы. Ни один Волдеморт не страшен.

Слияние, или скорее, абсорбция одной души другой, прошла довольно быстро. Однако побочные эффекты просто убивали. Не физически конечно, морально. Маленькой Нарси, на момент подселения Гарри, было три годика. А это шило в мягком месте и моторчик Карлсона вместе взятые. Хотя куда там какому-то Карлсону! Гарри на тот же момент было 24, но у него с возрастом энергии не убывало. Всё-таки профессиональный герой! Жажда действий была, а силы даже пальцем пошевелить нет. Повлияла ли так на самочувствие девочки болезнь тела или же то, что Гарри был не кровным ребёнком Нарциссы, было неизвестно.

Сначала малышка развлекалась тем, что пыталась осознать себя. Нарси - это прошлая хозяйка тела. Нарцисса - это та великолепная аристократка из будущего, которая пожертвовала своей душой ради, по сути, чужого ребёнка. Гарри - это вообще мальчишеское имя. Рассуждая таким образом девочка очень скоро остановилась на альтернативном сокращении официального имени - Цисса. Ну, или Цисси. Ей оба варианта нравились.

Как ни странно, Цисси совсем не смущал свой нынешний пол. Ну, была мальчишкой, ну и что теперь? Ну, спала с девушками, а вот теперь с мальчиками, наверное, будет. Или с одним. С будущим мужем. А вообще, это всё мелочи жизни. Ведь ей так хочется встать и побегать! Или хотя бы походить. Ну, или просто встать. Да хоть бы пальцем пошевелить!

Всё это было первый месяц. Потом пришла Грусть. Цисси как наяву видела эту седую старушку. Днём она сидела где-то в уголке маленького сердечка, покачивая головой в такт словам родителей, сестёр и бессчётных колдомедиков. Или просто наблюдала за трудами паучка, усердно ткущего свои серебристые тенета. А ночами, когда дом благородного семейства засыпал, принималась поливать цветы Тоски и Надежды. Цветы Тоски были неприхотливы, и хоть старушка Грусть их нещадно заливала, они только покачивали тускло-серыми головками, с каждым днём вырастая всё больше. А нежные цветы Надежды роняли на пол перламутровые лепестки, и даже, кажется, скорбно вздыхали. А вода, переливаясь через края горшков, затапливала сердце и капала из глаз.

Из затяжной депрессии и полной апатии малышку вывели сёстры. Такое непривычное, но, безусловно, приятное явление. И бывшего героя-гриффиндорца даже ни капли не волновало, что самая старшая сестрёнка в будущем стала кровавой психопаткой. Менять, так менять по крупному!