Белокурые бестии

Маруся тогда случайно обмолвилась Руслану про Болта, какую она видела на выставке картину с соснами, как у Шишкина, и некоторые забавные факты, которые она от него слышала, — все это неожиданно очень заинтересовало Руслана, и через некоторое время он вдруг сказал Марусе, что, пожалуй, не стоит делать передачу про его Академию Мировой Музыки, а лучше посвятить ее этому замечательному художнику, который в своем творчестве наконец-то решил противопоставить себя всему современному насквозь прогнившему авангардизму с его тупым размазыванием красок по холстам и отважился создать нечто осмысленное, глубокое и реалистическое. Сам Руслан был готов выступить в этой передаче не столько в качестве известного композитора, сколько в качестве эксперта, специалиста по современной культуре в целом, тем более что после того, как он оглох, его поневоле стали очень интересовать визуальные виды искусств, особенно живопись, нынешнее состояние которой, по его мнению, мало чем отличалось от того, в котором находилась теперь музыка.

Маруся сначала отказывалась, так как это совсем не входило в ее планы, однако Руслан упорно настаивал на своем, он уверял, что передача получится замечательная, он уже вел в свое время на молодежном радио передачи о классической музыке и давно хотел высказаться по поводу состояния современной живописи, но ему все никак не представлялся для этого удобный случай, и теперь они просто не могли упустить такой шанс. К тому же, как считал Руслан, в Праге совершенно все равно, о ком Маруся сделает передачу, так как там, скорее всего, в равной мере не знают ни Академию Мировой Музыки, ни Болта, хотя, конечно, он, Руслан, был известен и в Нью-Йорке, и в Париже, и в Берлине… И это, действительно, было так, потому что Маруся, на самом деле, чуть ли не каждый день видела у Руслана корреспондентов иностранных газет и журналов, которые приходили брать у него интервью, более того, ему периодически звонил из Москвы министр культуры, чтобы справиться о его здоровье или просто передать привет — об этом ему сразу же докладывал его пресс-секретарь — такие звонки раздавались примерно раз в неделю и, как правило, всегда в присутствии иностранных корреспондентов, но в Праге, возможно, о нем и вправду никто ничего не знал, не считая, конечно, Алешу Закревского, у которого с Русланом было очень много общих знакомых, включая и Васю. Но Алеша работал там исключительно по ночам и вряд ли обсуждал с коллегами состояние современного искусства, к тому же передачу о «каком-нибудь ярком явлении петербургской культуры» ей заказал не он, а жирный мудак: эта передача ему срочно понадобилась для цикла «Рассекая волны», который курировал Владимир, — они-то уж точно про Руслана ничего не слышали, а про Болта тем более…

В конечном итоге, Руслан Марусю уговорил, и в конце концов, ей было наплевать, главное для нее в данном случае было заработать бабки, а за двадцатиминутную передачу в то время на ЕРС платили двести долларов.

* * *

Болта было решено пригласить в Большой концертный зал Академии Мировой Музыки. Он, конечно, немного удивился, когда поднимался наверх по грязной лестнице без перил, где даже днем почти ничего не было видно — студию звукозаписи Европейской Радиостанции он все-таки представлял себе несколько иначе, но ничего, ему в своей жизни и не такое приходилось видеть, например, на Пряжке, куда он носил передачи Бродскому и Аронзону… Аронзон вообще был нормальный, настоящий поэт, а все кругом считали его сумасшедшим, и Торопыгин тоже был когда-то нормальный настоящий поэт, а не только умел хорошо играть в шашки, поэтому он и доверил ему свою рукопись, а тот его взял и подставил…

Все это Болт сразу же стал излагать Марусе, едва переступив порог Академии, где она его уже ждала вместе с Русланом. Роль второго, кроме Руслана Никаноровича, эксперта-искусствоведа должен был исполнить Светик, но Святослав Александрович, как всегда, задерживались.

Чтобы не терять времени, Маруся сразу же усадила Болта в наиболее тихий и далекий от окна угол и включила диктофон, поставив его на стол перед Болтом. Руслан сел рядом: «Ну что ж, расскажите нам, пожалуйста, Борис Христофорович, о состоянии современной культуры,» — громко сказал он. Потом Маруся несколько раз выходила покурить, а Руслан все это время сидел рядом с Болтом, как бы внимательно его слушая, правда, на него он совсем не смотрел, и его взгляд был задумчиво устремлен в направлении окна.